– А что я должна делать? Стоять по стойке «смирно» в ожидании полицейских? Взлом не такой уж серьезный повод, чтобы копы заторопились. Они могут приехать и через несколько часов, и даже завтра.
– Значит, мы будем ждать до завтра.
Клер раздраженно вздохнула и зло уставилась на Хотвайера.
– Что изменится от того, что я возьму свои книги и тетради?
И снова во взгляде его она увидела недоверие. Недоверие и подозрительность. Что она могла с этим сделать? Топать ногами?
– Я ничего не прячу, черт возьми! – процедила она сквозь зубы.
– Тогда почему ты не хочешь мне помогать?
– Я не пытаюсь помешать твоему расследованию. Я просто реально смотрю на вещи. Я просто знаю, как легко избежать правосудия. – Клер вздохнула. Она понимала, что спорить бессмысленно. Хуже того, она просто поддерживала в Хотвайере подозрения, что что-то скрывает.
Она снова замолчала.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хотвайер.
– Ничего. Я ничего не имела в виду. Звони в полицию.
– Нет. Ты сказала, что знаешь, как легко уйти от правосудия. Ты не хочешь мне пояснить это утверждение?
– Отлично! – выкрикнула Клер, уже доведенная до точки. – Давай предположим, что тот, кто вломился в дом Джозетты и все тут перерыл, был без перчаток. Как это ни неправдоподобно. Ты сам сказал, что он скорее всего новичок. А это значит, преступление у него первое и его отпечатков в базе полиции нет.
– Отпечатки дадут возможность убедиться, что он и тот, кто тебя душил, одно и то же лицо.
– Чтобы в этом убедиться, его нужно для начала поймать, а как это может произойти? Что такого найдут копы, чего ты не нашел?
– Я не знаю. Но ты не можешь исключить возможность того, что его отпечатки в базе данных все же есть и он мог оставить их где-то в доме.
– Даже если он и преступник со стажем, вероятность того, что его отпечатки окажутся в местной базе, ничтожно мала. И с учетом того, с какой скоростью чиновники от правосудия подают данные для объединения баз, то и в общей базе данных их тоже не будет.
– Малый шанс лучше, чем никакого.
– Верно, но давай посчитаем наши шансы. Во-первых, отпечатки должны быть в базе, во-вторых, он должен иметь легальный заработок, чтобы можно было вычислить его координаты. Видишь, насколько ничтожны наши шансы его выследить? Ты знаешь, сколько нераскрытых преступлений остается каждый год?
– Ты об этом тоже в Интернете прочла? – Хотвайер говорил с откровенным сарказмом.
– Нет, я в этом жила. Он мрачно усмехнулся.
– Ну вот, наконец кое-что.
Когда она поняла, что он воспринял ее слова как доказательство того, что в ее прошлом было нечто, что стоило скрывать, ей захотелось застонать от собственной тупости. Но она лишь скрестила руки на груди и вложила в свой взгляд все то раздражение, которое испытывала.
Но Хотвайер оказался безучастен к ее гневу. Он лишь сказал:
– Я сейчас вызову полицию, а пока они не приедут, ты объяснишь мне свои слова и расскажешь, почему у женщины с криминальным прошлым не может быть никаких врагов.
– Я не сказала, что у меня криминальное прошлое. Клер понимала, что отрицать что-либо бессмысленно.
Если Хотвайеру что-то втемяшилось в голову, он не успокоится, пока она не расскажет правду. А может, и правда его не разубедит.
Как и следовало ожидать, в ответ Хотвайер ничего не сказал, а пошел звонить со своего сотового.
Сделав звонок, он вернулся к Клер.
– Полиция будет здесь через час или около того.
– Надеюсь, что «около того» не затянется надолго.
– Давай прогуляемся по парку. Глядишь, свежий воздух поднимет тебе настроение.
– Я ведь должна быть рядом с тобой, верно? Он сжал зубы, и синие глаза его зло блеснули.
– Да.
– Тогда я сомневаюсь, что настроение у меня поднимется.
Он не сказал ни слова до тех пор, пока они не обошли парк по периметру.
– Объясни.
– Что? Теорию, лежащую в основе нано-технологий? Или квантовую физику в доступной терминологии?
– Ни то ни другое, красноречивая моя. – На какое-то мгновение холодное отчуждение сменилось отчаянием, но он вновь поспешил надеть маску прохладного безразличия. – Ты знаешь, что именно меня интересует.
– Ты хочешь знать, насколько близко я знакома с издержками правоохранительной системы?
– Да.
– Когда мы с мамой не жили на улице, а такое случалось только дважды и длилось не слишком долго, – поспешила добавить Клер. Она терпеть не могла, когда ее жалели, и она не хотела, чтобы Хотвайер обрушил на нее свое сочувствие. – Так вот, после смерти отца мы с мамой жили в кварталах с низкой арендной платой за жилье. Там часто бывали взломы. И у соседей, и у нас...
Они никогда не вызывали полицию. Мать бывала слишком пьяна, и Клер не хотела, чтобы чужие вмешивались в их жизнь. Кроме того, ничего действительно ценного у них не было. И она была на сто процентов уверена в том, что копы палец о палец не ударят, чтобы найти взломщиков. Этот первый визит по вызову скорее всего и поставил бы точку в предполагаемом расследовании.
Хотвайер молчал.
Клер вздохнула.
– Послушай, я понимаю, тебе, выходцу из среднего класса, трудно принять тот факт, что не все полицейские похожи на рыцарей в белых одеждах, да и те, настоящие герои, не могут справиться со всем общественным злом. Они помогают, но только по мере сил.
– Это не значит, что они вообще ничего не могут сделать.
– Я этого не говорила. По-моему, звонить 911 можно лишь в том случае, если что-то еще можно исправить к лучшему. Когда что-то осталось.
– Поясни, что ты имеешь в виду. Клер вздохнула:
– Мой отец совершил самоубийство, когда мне было одиннадцать лет. Он обанкротился; ты знаешь, как динамично развивается индустрия компьютеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89