Однако когда граф заметил, что лучше бы сделать это на Гросвенор-сквер; она не возразила и, подняв застывший взгляд на мужа, безмолвно согласилась вернуться вместе с ним. Казалось, все здесь стало ей чужим.
Граф устал после бессонной ночи, Элинор тоже не выглядела отдохнувшей, хотя накануне он велел ей немедленно лечь в постель. Сейчас Фаллоден находил ее бледной, вялой, апатичной. Графу снова пришла в голову беспокойная мысль: как бы она повела себя, если бы он подошел и обнял ее? Приняла бы она его сочувствие? Он не был в этом уверен. До сих пор он не мог понять, чем объясняется замкнутость и холодность Элинор – выдержкой и силой воли или же чертами характера? Как граф ни старался, но под застывшей маской не мог угадать человеческих чувств.
– Тело приготовлено к погребению, – тихо промолвил он. – Но пока находится в спальне. Возможно, вы хотите подняться туда?
Элинор ответила не сразу.
– Нет, – наконец сказала она. Ей, видимо, страшно, понял ее чувства граф. Она боится мертвых.
– Если хотите, я поднимусь с вами. Она с испугом посмотрела на него:
– Нет, не надо. Благодарю вас.
– Я пригласил для вас портниху, – сообщил муж Элинор, когда они ехали в экипаже. – Вам не надо будет никуда выходить за покупками. Она сошьет вам все, что положено для похорон и траура. Или, возможно, у вас есть своя портниха?
– Нет, – коротко ответила Элинор. – Мне много не нужно. Несколько платьев на оставшиеся до Рождества недели. В сочельник я сниму траур. И вы тоже должны это сделать, милорд, если вы вообще собираетесь носить траур. Я полагаю, вы не питали особых чувств к моему отцу.
– Вы собираетесь снять траур до Рождества?! – негодующе воскликнул граф. – Ведь и месяца еще не минет! – На последнюю фразу Элинор он предпочел не отвечать.
– Зачем долго носить траур? – спросила она. – Чтобы кому-то что-то доказать? Мне безразлично, что обо мне подумают в высшем свете.
– Уверен, что вам это далеко не безразлично. Иначе зачем вы искали титулованного жениха? Ведь никто не скажет, что вы вышли за меня из-за моих денег?
– Или из-за любви к вам, – отрезала Элинор. – А как вам понравится, если я скажу, что вышла за вас замуж потому, что вы красивы, милорд? Ведь вы знаете, что красивы, не так ли?
– Сейчас не время и не место затевать ссору, – произнес граф, недовольно хмурясь. – Боюсь, я должен настаивать на том, чтобы вы оставались в трауре не менее года, миледи. Я чту память о мертвых. Жаль, что вам этого не дано.
– Отец так хотел, – пояснила Элинор, глядя на него с презрением. – Это его последняя просьба, милорд. Он просил не оплакивать его долго и снять траур до Рождества.
Но теперь, кажется, я должна слушаться только мужа, не так ли? А не отца, к тому же мертвого.
Графу послышалась горечь в словах Элинор. Какие еще доказательства ему нужны, чтобы убедиться в том, что ей безразлично все, кроме нее самой? Он не верил Элинор. Но следует ли возражать ей сейчас? Ведь у нее на всю жизнь останется обида на него за то, что он не позволил ей выполнить предсмертную просьбу отца.
– Что ж, хорошо, – сухо согласился он. – В следующем году у вас не будет ^ выездов в свет, миледи. Во всяком случае, в Лондоне. Мы уедем в Гресвелл-Парк, в наше поместье, и какое-то время поживем там. Боюсь, вам не удастся участвовать в открытии сезона балов будущей весной. Уверен, вы уже строили планы ваших развлечений, не так ли?
Рассерженный, он ничуть не сомневался в том, что угадал ее намерения. Если он не вмешается, Элинор способна хоть сейчас танцевать и веселиться вопреки трауру по отцу.
– Да? Но в моем распоряжении будет Гресвелл-Парк, милорд, а быть его хозяйкой разве не увлекательное занятие? Я имею право всем приказывать, не так ли, милорд? Надеюсь, в местной церкви скамьи вашей семьи с мягкими сиденьями? Я уже предвкушаю, как благосклонно раскланиваюсь с соседями и прохожу у всех на виду к нашим скамьям.
– У вас злой язык, – сердито буркнул граф. – Кто-либо из вашей семьи будет на похоронах, как вы считаете?
– Нет, никого из них не будет, – ответила Элинор. – Большинство родственников отца живут в Бристоле или недалеко от него. Письма не успеют дойти до них, да и до Лондона немалый путь. Можете успокоиться, милорд. Вам не грозит оказаться в окружении вульгарных коммерсантов и фермеров. На похоронах будем лишь я и деловые партнеры моего отца. Все они из Лондона. Думаю, милорд, этого испытания для вас достаточно.
Граф хотел было промолчать, поскольку они подъезжали к дому, но потом решил, что когда-нибудь надо поставить все на свои места, если он намерен чего-либо добиться.
Он не собирался отмалчиваться и выслушивать колкости этой строптивой особы.
– Я думаю, миледи, нам следует прийти к разумному соглашению, – начал он суровым голосом, глядя в лицо Элинор, – нам пора с уважением относиться друг к другу. Мы с вами вступили в брак отнюдь не по взаимному влечению, без обоюдной симпатии, Но мы женаты и останемся вместе до конца жизни. Поэтому будем взаимно вежливы как на словах, так и на деле. Давайте откажемся от обидного сарказма и демонстративных выходок.
Он заметил, как понемногу из глаз Элинор исчезла прежняя враждебность, уступая место настороженности.
– Очень хорошо, – наконец согласилась Элинор.
Любая возможность утешить ее, если она в этом нуждалась, была безнадежно потеряна. Когда они прибыли на Гросвенор-сквер, он помог ей выйти из экипажа, и она тут же поспешила в малую гостиную, чтобы написать письма, а граф поднялся в свою спальню, чтобы поспать хотя бы пару часов. Но он слишком устал. Сна не было.
Ему вдруг захотелось снова пережить последние несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68