Изменить Дейрдре, обмануть доверие брата, и еще... - Тут я осекся.
- И еще ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности Дейрдры и гнева Брендона. А зря. Пенелопа умная девочка и, думаю, поймет тебя.
Я оторопело уставился на Бранвену.
- Что ты сказала?
- То, что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке не утаишь.
- Черт побери! Как ты узнала?
Бранвена тихо рассмеялась.
- Это знаю не только я, но и Дана с Дейрдрой. А Пенелопа, в свою очередь, догадывается, что нам известна ваша тайна, однако делает вид, будто ничего не произошло и продолжает изображать из себя твою сестру.
- Но как же это всплыло? - недоуменно произнес я.
- Вы сами выдали себя своим поведением. Первой вас раскусила Дейрдра, то есть, как я понимаю, сначала она приревновала. Ведь вы относитесь друг к другу не как брат и сестра, а как робкие влюбленные, вот Дейрдра и решила, что Пенни твоя кузина и любовница.
- Ага! - сказал я. - Теперь понятно, что за муха ее укусила.
- Да уж, - кивнула Бранвена. - Бедняжка Дейрдра провела несколько бессонных ночей. Потом она поделилась своими подозрениями с Даной, и они вместе раскрутили Пенелопу.
- В каком смысле "раскрутили"?
- Время от времени, как бы между прочим, задавали ей каверзные вопросы, чтобы заставить ее проговориться, и вскоре пришли к выводу, что она твоя дочь.
- Это было так просто?
- В общем, да. Особенно, если учесть, что порой Пенелопа произносит твое имя с легким придыханием, вроде как "Оартур". Куда труднее было выяснить, какие у тебя отношения с ее матерью. Тут уж и я подключилась к их расследованию. Втроем мы установили, что матери Пенелопы давно нет в живых; а лично для себя я сделала еще одно открытие, но решила не делиться им ни с Дейрдрой, ни с Даной.
- Какое открытие? - обреченно спросил я, чувствуя себя как нашкодивший ребенок, которому вот-вот надерут уши.
- Мать Пенелопы, - спокойно ответила Бранвена, - была твоей близкой родственницей, предосудительно близкой - родной сестрой, тетей или племянницей. Я бы поставила на тетю, скорее всего, со стороны твоей матери.
Я тяжело вздохнул и пробормотал:
- Надо же, Пуаро в юбке... Нет, миссис Марпл - в клетчатой шотландской юбке.
- О чем ты говоришь?
- Да так, ни о чем. Кое-что из фольклора миров, где саксы крепко намяли бока наши родичам бриттам.
- Так я угадала? Мать Пенелопы была твоей тетей?
- Да, ты права, - сказал я, понимая, что возражать бессмысленно. Она была младшей сестрой моей матери.
- А как ее звали?
- Диана.
- Диана, - задумчиво повторила Бранвена. - Красивое имя. Между прочим, ты знаешь, что покойный дядя Бриан называл Дейрдру Дианой-охотницей?
- Правда? - удивленно спросил я.
- Забавное совпадение, не так ли? А может, и не совпадение. Может, ты вовсе не случайно полюбил Дейрдру. Она чем-то напоминает тебе твою Диану?
Я растерянно пожал плечами.
- Трудно сказать. Они очень разные и в то же время похожие. Обе веселые, непосредственные, жизнерадостные... То есть, Диана БЫЛА жизнерадостной. Она очень любила жизнь.
- Она была той самой Дианой-охотницей, о которой говорится в античных мифах?
- Нет. Прообразом той Дианы было несколько женщин из нашего рода, живших много столетий назад. Моя же Диана была семьдесят третьей из принцесс Сумерек, носивших это имя.
- Аж семьдесят третьей? Но ведь так немудрено и запутаться.
- Немудрено, - согласился я. - Поэтому в Сумерках установлено жесткое правило: ни один из новорожденных принцев или принцесс не может быть назван именем здравствующего родственника. Так, к примеру, за всю историю Дома был и есть только один Янус - мой дед. Все остальные семейные имена повторялись не раз и не дважды... За исключением Йове.
- Кого?
- Ну, Зевса или Юпитера, сына Крона.
- Того, который поедал своих сыновей?
Я коротко хохотнул. Недавно точно такой же вопрос задал мне Морган.
- На самом деле Крон никого не ел, тем более своих детей. Просто у него были проблемы с сыновьями - он страшно ревновал их к своей жене Гее. А что касается Йове, то он был у Крона на особом счету, поскольку Янус прочил его в понтифики Олимпа. Кстати сказать, Йове был единственным в истории Сумерек бессменным понтификом. Он правил Олимпом почти тысячу лет; то была эпоха Громовержца.
- Он действительно метал молнии с вершины горы?
- В некотором роде. Йове был единственным, кто умел вызывать настоящие сумеречные грозы.
- Подумаешь! - фыркнула Бранвена. - Я могу наслать такую грозу...
- И сможешь управлять ею? Сможешь предотвратить все нежелательные последствия своего вмешательства в естественные атмосферные процессы?
- Ну... Боюсь, что нет.
- Вот то-то же. Важно не только сделать то, что ты хочешь сделать; гораздо важнее сделать ТОЛЬКО ТО, что ты хочешь сделать. В этом вся суть Искусства. Йове в совершенстве владел искусством управления погодой. Ему единственному было позволено вызывать грозы в официальных владениях семьи. Дни, когда он это делал, назывались Днями Гнева.
- Звучит устрашающе, - заметила Бранвена.
- Отнюдь. Это лишь символ искупления грехов и самоочищения. Гнев, направленный прежде всего внутрь себя, против собственных слабостей и пороков. Гроза в Сумерках нечто большее, чем просто естественный феномен. К ней относятся с восторгом и благоговением, многие считают ее откровением свыше.
- Значит, Йове был посланцем небес?
- Не знаю. Я ни в чем не уверен. Но говорят, что он стал богом.
- Как Иисус?
- Вроде того. Но это произошло задолго до Иисуса, и Йове никто не распинал на кресте. Просто в один прекрасный день он исчез и с тех пор не давал о себе знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52