нашли ее в больнице мертвую, это случилось при отступлении немцев из Киева 27 ноября 1943 г. Я старался воспроизвести мое сонное проникновение из Парижа в Киев и чувство непоправимой утраты, под знаком которой проходит моя жизнь.Под тяжестью огорчений я спрашиваю, возможно ли не затягивать узел или против судьбы не уйдешь, а «он» не предостережет, да и разве послушаешься во-время самому загасить огонь?И еще приснилось мне, я видел подробности смерти близкого нам Вл. Вас. Диксона, я видел себя на дворе госпиталя и следил за приготовлениями. А однажды среди бела дня, глубоко задумавшись, шел я по авеню де Гобелэн, навстречу солдаты с музыкой и вдруг в моих глазах разорвалось пространство и я увидел – смотрел и ужасался, – было так близко и ярко, чего вернуть нельзя и никакая сила не восстановит.А потом через много лет, все так и произошло.Редчайший случай, ведь обыкновенно приснившееся надо понимать наоборот.Когда мне сказали, помер Иванов-Разумник, я не хотел верить, всего несколько дней, как было от него письмо.И в ту ночь мне приснился Иванов-Разумник: «про меня говорят, что я помер, не верьте, сказал он, я жив, я только переменил имя». Я поверил и всех уверял, что Иванов-Разумник в Америке под чужой фамилией. А ведь, действительно, он помер.В снах, как в гаданьи, срок исполнения не указан. И только одно, что когда-то будет. Так случилось с моей «Ивицей», понятной мне теперь, через много лет.По образам сна можно заключить, как живешь: нуждаешься или транжиришь. В сне «У хвоста» нищий с ручками вместо ушей, а есть выражение «ходить с ручкой», что означает попрошайничать. Не богато живется, коли такой сон приснился.Убедительность сна – его жаркость (температура). Неотлипаемый, припеченный образ никогда не обманет, непременно обнаружится. Такой сон прожжет все препятствия, и осуществится. Я знаю такие сны, и последний – «Медведица».Жаркие сны тягостны, их живое пламя тяжелое. А есть легкие живые сны и без всяких последствий. В них простое сравнение неожиданно превращается в вещь – кошка, поставленная, как цветы, съела цветы.Живостью отличаются и сны «легкого сердца». Начало их мрачно: у тебя все отнято и нет надежды получить обратно, но тут что-нибудь совсем неподходящее, пылесос, глотающий с пылью бумажки, неожиданно, забрав в свою прожорливую пасть и тебя, восстанавливает порядок – и к твоему удовольствию, отнятое возвращается («Пылесос»).Или как в «Жареном льве» угрожающая опасность рассеивается неожиданным обнаружением, что лев не живой, а съедобный.«Творчество, как сновидение». А и в самом деле, откуда вдруг приходит мысль, вдруг возникает образ?О смерти Авраама я читал в апокрифах и мне приснился Авраам, вознесенный на небеса, расправляется, карая грешную Божью тварь, и вдруг видит, издалека плывет черная точка и в ней узнал он лицо человека – это был обиженный им человек. А этот образ, может, невольно обиженного, возвращает Авраама на землю. По моему жаркому чувству, я как бы находился в эту минуту с Авраамом, с его заговорившей совестью избранного и все-таки в кругу грешной Божьей твари («Трава мурава» и «Плачужная канава»).Та же острота чувства и яркость видения мне говорят, что я был среди демонов в «воинстве» Сатанаила в тот крестный час смерти Христа, в дни, не отличить от ночей, когда померкло солнце и звезды, это наши глаза звездами прорезали смятение тоскующей твари. Я провожал Петра, когда пропел петух, и раскаяние выжгло мои слезы. Я с грозным архангелом стоял перед крестом, я не мог помириться, и за архангелом я требовал разрушить закон жизни – сойти со креста. И я стоял перед трепетавшей осиной, мое отчаяние глядело в закатившиеся глаза Иуды. И я же был той пижучкой-песней, пробудившей Богородицу от бесчувственного сна в черный день крестной муки («Звезда надзвездная»). А в толпе скоморохов на пиру у Ирода музыкой разжигал «Иродиаду» и бесновался в ее лебедином взлете («Лимонарь»). Я с Николой прошел всю русскую землю и путями друидов от Нанси до Нанта.Как много я видел беды на земле и откуда столько злобы среди людей, но мне не забыть и горячее человеческое сердце, его тихий свет («Три серпа»).И по стопам Богородицы, я прошел все подземные дороги – ад. И проснулся.Но, видно, мое, отравленное горечью, сердце ожесточилось. Мне больше не снятся святые и двери в тайну судеб мира для меня закрылись. * * * Из истории я видел во сне Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова, протопопа Аввакума или, как писалось в старину, Обакума, Петра Великого («Воронье перо» и сон «Обезьяны»). Из писателей мне снились: Лев Толстой, Достоевский, Пушкин, Хомяков (сон в «Подстриженных глазах»), Розанов, Лев Шестов (всегда к деньгам), Чехов, Горький, Андрей Белый, Блок, чаще всех, и Пришвин.В сне «Чехов и жареная утка» два значения: весь чеховский юмор для меня в этой домашней птице; а кроме того, «утка» – говорится: «пустить утку» – понимай, какой-нибудь невероятный слух. В колокольном деле без «утки» не обходилось, такое было поверье, и когда на Москве распространялась самая вздорная ерунда, но как достоверный слух, в Рядах хитро подсмеивались: «В Ярославле Оловянишниковы колокол льют, это их утка».Из парижан мне снились Андре Бретон, Рене Шар, сюрреалисты, и Жильбер Лели, переводил мою «Соломонию», автор «Маркиз де Сад», Жан Полян, «Табрские цветы» и Брис Парэн, галлимардийский философ и исследователь о жидовствующих: «Аристотелевы врата» и «Логика Маймонида», П. П. Сувчинский, историк музыки, Терешкович художник, Ларионов и Гончарова.Часто мне снится Копытчик – Сергей Константинович Маковский. Прежнее время – к веселому и приятному препровождению времени, а теперь погодное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25