В благоустроенном работном доме или в тюрьме проявляется куда больше заботы о здоровье, удобствах и чистоте, нежели в иной солидной школе, в старинном колледже или в корпорации ученых юристов. Эти последние, не жалуясь, спят в темных каморках и платят за рабочую комнату и чулан, служащий им спальней, столько же, сколько другие - за удобную виллу с садом где-нибудь в пригороде, или за просторный дом в вышедшем из моды квартале Лондона. Самый скромный мастеровой в Спиталфилдсе имеет в своем распоряжении цистерну и неограниченное количество воды; а джентльменам, проживающим в Темпле и в университетах, сей предмет гигиены доставляют в кувшинах уборщицы, и самые дома, в которых они живут, построены задолго до того, как чистота и опрятность вошли у нас в обычай. До сих пор еще есть среди нас люди, презирающие простой народ и говорящие о нем не иначе, как с насмешкой. Но имейте в виду, господа, ваши предки без всякого сомнения были из Толпы Немытых; и в Темпле особенно легко убедиться в том, что чистоплотность, которую народная мудрость приравняла к праведности, достигалась ими с великим трудом, и то не в полной мере.
Старый Грамп, судья по Норфолкскому округу, более тридцати лет проживший в квартире под той, что занимали Уорипгтон и Пенденнис, и не раз просыпавшийся от рева душей, которые эти джентльмены у себя поставили, особенно если содержимое тазов просачивалось сквозь потолок в комнату мистера Грампа, - объявил эти души идиотской новомодной выдумкой и каждодневно клял уборщицу, когда она мыла лестницу, которой ему приходилось пользоваться. Сам Грамп - а ему теперь уже сильно за пятьдесят - никогда не тратил времени на такие глупости. Он отлично обходился без воды, так же как наши отцы и деды. Неужели же среди всех рыцарей, баронетов, лордов и дворян, чьи гербы украшают стены знаменитой обеденной залы Верхнего Темпла, не нашлось ни одного благодетеля, который построил бы подобие Хаммамса для юристов, своих собратьев и преемников? В летописях Темпла об этом нет ни слова. Правда, в Темпле имеется Колодезный двор и Фонтанный двор с механизмом для подачи воды; но никто не слышал, чтобы видный юрист когда-либо плескался в фонтане; и многим ученым законникам прежних дней не мешало бы, думается, иногда прибегать к услугам колодца.
И все же здания старинных этих корпораций, имеющих своими эмблемами "Крылатого коня" и "Агнца со знаменем", привлекательны для тех, кто в них обитает, и сулят известную долю удобств и свободы, о которых впоследствии всегда приятно вспоминать. Я не знаю, позволяют ли себе ученые юристы такую роскошь, как увлечения, предаются ли они поэтическим воспоминаниям, думают ли, проходя мимо особенно известных домов Темпла: "Вон там жил Элдон - а здесь Коук размышлял о Литлтоне - здесь трудился Читти - здесь Барнуэл и Олдерсон сообща писали свой знаменитый трактат - здесь Байлз сочинял свою великую книгу о законопроектах, а Смит готовил свои бессмертные речи о прецедентах - здесь и теперь еще трудится Густавус со своим помощником Соломоном..." Но литератор не может не любить те места, где жило столько его собратьев или где бродят детища их фантазии, по сей день столь же реальные для нас, как и писатели, их создавшие; и для меня, например, сэр Роджер де Коверли, гуляющий в садах Темпла и беседующий с мистером Зрителем о красавицах в кринолинах и мушках, что прохаживаются по зеленой траве, фигура не менее живая, чем старый Сэмюел Джонсон, когда он вразвалку шагает сквозь туман в Кирпичный двор к доктору Гольдсмиту, а по пятам за ним верный шотландец; или Гарри Фильдинг, когда он, обернув голову мокрым полотенцем, в закапанных чернилами брыжах, глубокой ночью строчит статью для "Ковент-гарденской газеты", а в прихожей крепко спит мальчишка из типографии.
Когда бы можно было узнать, что делается в любом из четырехэтажных домов в том темном дворе, где обитали наши друзья Пен и Уорингтон, какой-нибудь местный Асмодей мог бы нарисовать нам любопытную картину. На первом этаже, к примеру, живет важный парламентский юрист, который что ни день ездит на званый обед в Белгрэйвию (и тогда его клерк тоже становится джентльменом, зовет в гости друзей и наслаждается жизнью). А еще совсем недавно он не имел ни одного клиента и голодал на каком-то чердаке здесь же, в Темпле; тайком перебивался литературными поделками; надеялся, ждал, изнывал, а клиентов все не было; исчерпал собственные средства и помощь друзей; унижался перед богатыми кредиторами, а бедных умолял потерпеть. Казалось, ему не избежать гибели, как вдруг - поворот колеса фортуны, и счастливцу достался один из тех баснословных выигрышей, какие можно изредка вытянуть в огромной лотерее адвокатуры. Немало более способных юристов зарабатывают в пять раз меньше, чем его клерк - тот самый, что год назад выпрашивал в долг ваксы, чтобы почистить неоплаченные сапоги своего хозяина. На втором этаже обретается, скажем, некий почтенный муж, который прожил здесь уже полвека, которого имя широко известно, голова набита книжной премудростью, а полки уставлены сочинениями писателей античности и знаменитых юристов всех веков. Все эти пятьдесят лет он прожил один и для себя, набираясь учености и приумножая свое состояние. Теперь, на старости лет, он возвращается по вечерам из клуба, где подолгу и со вкусом обедает, в пустую квартиру, где живет отшельником без веры. Когда он умрет, корпорация воздвигнет в его память мраморную доску, а наследники сожгут часть его библиотеки. Прельщает ли вас такая жизнь - сплошное накопление знаний и денег - и такой конец? Однако не будем слишком долго задерживаться перед дверью мистера Рока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164