От Сигэру Киёмаса узнал, что его племянник Кумоторияма и Каору – друзья, и изменил свое отношение к этому юнцу, который погладил его против шерсти.
Каору низко склонил голову в поклоне, извинился за свою недавнюю выходку и объявил о приказе отца поехать в Америку остудить свой пыл. Кумоторияма, обнимая Каору за плечо и всячески демонстрируя дяде свою дружбу с ним, сказал:
– Мамору – полный говнюк, а Каору – совсем другой. Он один пришел к тебе, дядя. Не попросил меня заступиться за него и пойти вместе с ним. Хотел полностью взять на себя ответственность. Дядя, он настолько крутой, хоть в якудза его бери.
Киёмаса сверлил Каору тяжелым взглядом, но глаза его смеялись.
– Этот малец уничтожил группировку Ханады. Что за поганые друзья у тебя, Киси!
В конечном счете Каору обвел Киёмасу вокруг пальца. Прожженный якудза никогда бы этого так не оставил, но на решение Киёмасы свернуть деятельность группировки повлиял его племянник Кумоторияма. Поначалу Киёмаса упрямо отвергал предложение Сигэру но как только речь зашла о его племяннике, упорно продвигавшемся в карьере сумоиста, он стал покладистым, будто забыл о своем упрямстве. В мозгу у Киёмасы мелькнуло опасение: а вдруг его принадлежность к якудза помешает Кумоторияме добиться высот в сумо. Еще до встречи с Киёмасой Каору рассчитывал на то, что Кумоторияма станет последним козырем в решении проблемы. Так и получилось – Каору незаметно для Кумоториямы сумел использовать его. Может быть, чтобы загладить свою вину, Каору пообещал Кумоторияме то ли в шутку, то ли всерьез:
– Группировка Ханады не исчезнет. Она просто уходит на временный отдых. Когда Кумоторияма закончит свою карьеру, вернется Ханада. Ты возродишь группировку Ханады. А я тебе помогу.
Каору считал правильным сказать Киёмасе о своем обещании. Услышав это, Киёмаса щелкнул языком: «Все-то ему шутки шутить», – но спросил Каору о подлинности его намерений. Каору ответил:
– Важнее узнать, что думает об этом Кумоторияма.
– Да мне все равно, – сказал Кумоторияма и спросил у Киёмасы: – А есть такие, кто из сумоистов становился главарем якудза?
Киёмаса зыркнул сначала на Каору, потом на Кумоторияму и сказал:
– Я таких историй не слыхивал, но какая разница, – и налил стаканчик своим подопечным. – Группировка Ханады укладывается в зимнюю спячку. Хочу выпить с вами, пока я еще здесь главный.
Кумоторияма ухмыльнулся и прошептал Каору на ухо:
– Ну, ты даешь!
– Да ладно тебе, – спокойно ответил Каору.
Увидев такое хладнокровие, Киёмаса аж губами причмокнул и пригрозил:
– Если кто предаст того, с кем выпил, кара будет страшной.
– Знаю, – сказал Каору.
Несмотря на это, Киёмаса добавил, пригрозив:
– Если группировка Ханады не возродится, размажу, как букашку. Или ты не сын Токива?
Каору ответил с невозмутимым видом:
– Если я выпью с тобой, разве это не будет означать, что ты взял сына Токива в заложники? А тогда чего тебе беспокоиться?
– Киси, ты-то понимаешь, о чем думает твой дружок? – спросил Киёмаса племянника.
Тот ответил:
– Нет, не понимаю, – и тогда Киёмаса неожиданно рассмеялся и заявил Каору.
– А ты хорош гусь. Скажу своим лоботрясам, чтобы не трогали тебя. Если попадешь в какой переплет, скажи мне.
Киёмаса перестал сердиться.
12.7
Почему же Каору хотелось, чтобы его выставили из дома?
Сигэру позвал Андзю, рассказал ей о том, как Каору сам настоял, чтобы его выгнали из дома, и попросил разузнать, чего хочет Каору, о чем он думает. Кому как не Андзю, говорил он, удастся разбить стену, которой Каору наглухо огородил свой внутренний мир.
Андзю выбрала ясный день, когда на небе не было ни облачка, и предложила Каору прогуляться: ну зачем сидеть сиднем дома в такую чудную погоду, пойдем погуляем, как в детстве. Они проехали на велосипедах до насыпи на реке Т. М. Ярко светило солнце. Каору надел темные очки и ехал по теневой стороне. Сам он явно был где-то далеко. Андзю посмотрела на противоположный берег реки и спросила:
– Ты иногда бываешь там, где родился?
– Нет. Ни разу не был, с тех пор как мы ездили туда втроем.
– Может, поедем на тот берег?
Но Каору отказался. Похоже, ему интереснее было не то место, где он родился, а место, связанное с первой любовью его отца.
– Наверное, Куродо Нода встречался с Таэко Мацубарой где-то дальше, в верховье реки.
Вероятно, это километрах в двух отсюда. Каору позвал туда Андзю, и они поехали. Песчаный остров посреди реки, которым тридцать с лишним лет назад любовались его отец и великая актриса, устоял перед наводнением, случившимся более десяти лет назад. Поблизости открыли большой магазин, от насыпи к острову построили мост, здесь было много гуляющих. Каору и Андзю оставили велосипеды, перешли мост и оказались на острове. Андзю смотрела на освещенную солнцем спину Каору, и вдруг ее охватило нехорошее предчувствие.
– Каору! – крикнула она.
Каору обернулся, щурясь от солнца, и Андзю вдруг потеряла дар речи – так красив был брат. Так красив, что ей даже не по себе делалось оттого, что она его старшая сестра. Эта красота и вызывала нехорошие предчувствия.
– Ну, чего тебе? – грубо отозвался Каору.
Андзю глубоко вздохнула, пытаясь унять колотящееся сердце.
– Ты ведь мой младший брат, да?
Каору улыбнулся, закусив нижнюю губу, и спросил:
– А что случилось?
– Я слышала, ты сказал, будто хочешь, чтобы тебя выгнали из дому.
– Я пошутил.
– Папа говорит, у тебя был серьезный вид.
Каору фыркнул, повернулся спиной к Андзю и стал смотреть на сверкающую водную гладь.
– Я просто так сказал.
– А зачем ты говоришь то, о чем не думаешь? Отвечай честно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102