— Вы забыли про миссис Росс.
— Да, действительно. Что ж, она просто-напросто очаровательная леди, недавно поселившаяся в наших краях. Только и всего. Будь я проклят, но я понятия не имею, кому могло прийти в голову убить эту глупую прокисшую старую деву. Я бы никогда не подумал, что она может иметь врагов.
— А я бы так не сказал, — неожиданно вставил сержант Роупер.
Аллен вопросительно посмотрел на него.
— Да?
— Да, сэр. Я бы так не сказал. Честно говоря, у этой леди был очень острый язычок. Она была очень злобной и властной женщиной. И к тому же чересчур любопытной. Всюду совала свой нос. Моя жена всегда говорила, что нельзя чихнуть, чтобы об этом не узнали в Ред Хаузе. Моя жена дружит с тамошней кухаркой, но никогда не говорит ей того, о чем не хочет оповестить всю округу. Как говорится, на первое у мисс Кампанула была еда, а на второе — новости. Её звали “ходячим радио Чиппинга”.
— Да, действительно, — чуть слышно прошептал Аллен.
— Людей не убивают за то, что они любопытны, — заметил Темплетт.
— Бывает, доктор, что иногда убивают, — отозвался Роупер.
— Не могу представить себе такого в случае с мисс Кампанула.
— Возможно, кто-то хотел убить вовсе не мисс Кампанула, — флегматично проговорил Роупер.
— Вот как? — воскликнул Аллен. — Что вы хотите этим сказать?
— Может быть, хотели убить мисс Прентайс.
— О, Боже! — в свою очередь воскликнул Темплетт. — Как я об этом не подумал!
— Не подумали о чем? — спросил Аллен.
— Я забыл рассказать вам. Боже мой, какой я дурак! Роупер, почему вы мне не напомнили? Боже мой!
— Могу я узнать, в чем дело? — опять спросил Аллеи, стараясь сохранять спокойствие.
— Да, конечно.
Темплетт попытался в двух словах рассказать о пальце мисс Прентайс и замене пианистки.
— Ну что ж, это меняет дело, — сказал Аллеи. — Давайте проясним ситуацию. Вы говорите, что вплоть до без двадцати восемь мисс Прентайс настаивала, что будет играть увертюру и антракт?
— Да. Я говорил ей за три дня до этого, что ей лучше отказаться. У неё на указательном пальце возник нарыв, туда попала инфекция, и палец совсем раздуло. Это было очень болезненно. Думаете, она собиралась уступить? Ничего подобного. Она сказала, что перестроит порядок постановки пальцев в своём музыкальном произведении. И слышать ничего не хотела о том, чтобы отказаться. Я спросил её сегодня вечером, не позволит ли она мне взглянуть на свой палец. О нет! Ему “гораздо лучше”! Она надела на него хирургический напальчник. Примерно без двадцати восемь я проходил мимо женской актёрской уборной. Дверь была немного приоткрыта, и мне послышалось, что там кто-то плачет.
Я заглянул и увидел мисс Прентайс совсем одну, качавшуюся взад-вперёд и баюкавшую свой несчастный палец. Тогда я вошёл и настоял, чтобы она показала мне его. Он раздулся и стал красным, как не знаю что. Мисс Прентайс заливалась слезами, но все ещё упрямо повторяла, что справится. Мне пришлось проявить настойчивость. Вошла Дина Коупленд, увидела, что происходит, и позвала своего отца, который пользовался у этих двух женщин особым авторитетом. Он заставил её согласиться. Старая Идрис, бедная старая Идрис оказалась тут как тут, горя желанием исполнить свою знаменитую прелюдию. В течение последних двадцати лет она исполняла её везде, где только можно, к месту и нет. В Ред Хауз тут же послали человека за нотами и платьем. Сама она была уже одета для исполнения роли. Ректор сказал, что объявит зрителям о произведённой замене. К этому времени мисс Прентайс уже понравилось быть мученицей и… Но послушайте, я, кажется, поступаю необычайно неблагоразумно. Не записывайте все это в ваши блокноты, чтобы потом не ссылаться на меня.
Доктор Темплетт с беспокойством посмотрел на Фокса, который распластал блокнот на своём огромном колене.
— Все нормально, сэр, — мягко произнёс Фокс. — Мы хотим знать только суть.
— А я рассказываю вам всякую чепуху. Извините.
— Доктор, я не это хотел сказать.
— Мы можем заключить, — сказал Аллен, — что, по вашему мнению, до без двадцати восемь все, включая мисс Кампанула и мисс Прентайс, считали, что на рояле будет играть мисс Прентайс.
— Точно.
— И эта “Венецианская сюита” — ноты мисс Прентайс — Да.
— А никто не мог вставить в рояль весь этот механизм после семи сорока?
— Боже, нет! Зрители начали приходить примерно в половине седьмого, не так ли, Роупер? Вы стояли у дверей.
— Каины были здесь в семь двадцать, — ответил Роупер. — Вскоре после них пришли мистер и миссис Биггинс и этот маленький разбойник Джордж. Я был на дежурстве с семи часов. Все было сделано раньше.
— Так… А днём и утром здесь кто-нибудь был?
— Утром мы все ходили туда-сюда, — сказал доктор Темплетт. — Девушки из Молодёжного общества занимались оформлением зала, а мы готовили весь необходимый нам реквизит за сценой. Здесь было полно народу.
— Я так понимаю, что репетировали вы здесь?
— Только перед самым спектаклем. В основном все репетиции проходили в Пен Куко, в кабинете эсквайра. Тут было слишком холодно, пока не установили дополнительные обогреватели. Здесь у нас была генеральная репетиция в четверг вечером. Вчера, то есть в пятницу, в пять часов после полудня, мы собрались опять в Пен Куко и провели так называемый “прогон ролей”.
— А сегодня днём перед спектаклем?
— Ратуша была закрыта. Около трех я зашёл сюда, чтобы забросить кое-какую утварь. Дверь оказалась заперта, а ключ висел в условленном месте снаружи, как мы и договаривались с Диной.
— Вы обратили внимание на рояль?
— Обратил ли я внимание? Да. Да, обратил. Он стоял на том же месте, где и сейчас, с полоской ткани на крышке и цветочными горшками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96