Я сомневаюсь, что ассоциация вообще была поставлена в известность о вашем незаконном происхождении.
– Об этом не было сказано, потому что я не незаконнорожденный!
– Как вам будет угодно.
– И если я не британский подданный, может быть, вы мне объясните, как получилось, что меня отправили на учебу в Англию с британским паспортом?
Он снова заглянул в папку.
– Вы имеете в виду проездные документы, выданные в Каире в 1919 году. Это не был паспорт. Армейский священник передал необходимые данные, на основании которых и был выдан соответствующий документ исключительно для того, чтобы вы могли отправиться в Англию и поступить в школу.
– Но в этом документе я назывался британским подданным.
– Вы правы. Я полагаю, священник не стал тщательно разбираться в деталях. – Чиновник вздохнул. – В общем-то, если бы ваше поведение в Англии, Египте, наконец, здесь, в Греции, было нормальным, я сомневаюсь, чтобы возник вопрос о вашей национальности как таковой. Вас бы всегда считали британским подданным.
– Я и есть британский подданный. – Я решил припереть его к стенке. – Что вы скажете по поводу паспорта, выданного мне в 1928 году?
– Вам помогло армейское свидетельство о рождении. То же можно сказать о консульском возобновлении, которое вы получили пятью годами позже в Каире, и о паспортах, выданных в Лондоне и Бейруте. До вашего ареста в Лондоне в 1955 году никаких вопросов просто не возникало. Если учесть все обстоятельства, можно считать вас счастливчиком.
– Счастливчиком! – Я рассмеялся. Мне хотелось дать ему понять, что меня развлекают подобные оскорбления, но что-то не очень получилось. Я думаю, что вместо этого мой смех был полон горечи, унижения и других чувств, перемешавшихся в нем вопреки моим намерениям. Вице-консул вспыхнул и какое-то мгновение прямо-таки источал злобу. Затем он снова взял себя в руки.
– Короче говоря, – сказал он наконец, – я собираюсь приказать выбросить вас из нашего учреждения. Но прежде, мистер Симпсон, я приму меры, чтобы вы никогда более здесь не появлялись. Для этого я расскажу вам, что известно мне и что может узнать любой британский консульский работник, если он заглянет в эту папку.
– Меня это не интересует. – Однако я остался послушать. Мне надо было знать, что же они знали на самом деле.
– Начнем с вашего досье в Интерполе.
Это мне не понравилось. Конечно, досье Интерпола не больше чем ворох международных полицейских сплетен, но если кому-то взбредет в голову отнестись к ним всерьез, можно угодить в беду. Я знал, что у афинской полиции не было копии такого досье, потому что до настоящего времени я не давал повода для запроса в Интерпол и мое разрешение на проживание в Греции было еще в силе. Но если этот сующий нос не в свои дела молодой гад решит показать им досье, я могу оказаться в незавидном положении.
– История довольно долгая. – Он стал листать досье. – Вас тут называют по-разному: журналистом, переводчиком, официантом, издателем, гидом. Чем вы занимаетесь сейчас?
– Я шофер-переводчик. У меня есть автомобиль, и я обслуживаю туристов.
На это он ничего не сказал.
– Я вижу, вы были связаны с ресторанным бизнесом в Каире в 1930 году.
– Я заведовал рестораном, принадлежавшим моей матери.
– Он частично принадлежал вашей матери. Когда она умерла, вы продали его, ничего не сказав совладельцам. Покупатель обвинил вас в мошенничестве.
– Он снял свое обвинение.
– Только после того, как полиция разрешила вам урегулировать вопрос продажи. На следующий год вы стали партнером в небольшом издательском деле в Каире.
– Верно. Мы распространяли иностранные журналы и другие периодические издания. Что в этом плохого?
– Ничего. Но ведь вы издавали кое-что и сами, не так ли? Здесь говорится, что вашим настоящим бизнесом было производство порнографии на испанском и английском языках.
Я уже сталкивался с таким обвинением прежде.
– Это совершенно неверно.
– Интерпол получил информацию в 1954 году от Скотленд-Ярда. К тому времени у полиции была уже целая куча улик. Разве все они неверны, мистер Симпсон?
– В те годы я работал редактором во многих журналах литературного толка, а иногда и сам писал. – Эту речь я знал наизусть. – Может быть, какие-то мои труды носили несколько смелый характер, и поэтому их не пропускала цензура. Но ведь книги «Улисс», «Любовник леди Чэттерли», «Фанни Хилл» тоже назывались цензорами порнографическими, а теперь они признаны высокохудожественными литературными произведениями и печатаются совершенно открыто.
Он поднял голову.
– Значит, «Только для мужчин» – высокохудожественное литературное произведение? – Он даже не дожидался ответа, настолько его забавляла ситуация. – Вас арестовали в Лондоне в 1955 году. У вас нашли образцы непристойных и порнографических материалов, которые вы намеревались продать оптом. В том числе книга «Только для мужчин» и журнал «Очарование». И то и другое было выпущено вашей каирской компанией. Вас судили и приговорили к году заключения. Именно тогда возник вопрос о вашей настоящей национальности. Когда вы отсидели свой срок, министерство внутренних дел намеревалось выслать вас.
– Я опротестовал распоряжение о депортации.
– Это так, и причем весьма успешно. – Он горестно покачал головой. – Не знаю, как вы ухитрились этого добиться. Наверное, у судьи был выходной. Так или иначе, вам выдали новый паспорт, и вы затем вернулись в Египет.
– Да.
– Где вы ложно обвинили английского бизнесмена в шпионаже и донесли на него властям. – Неожиданно его тон вновь сделался мерзким.
– Это не так.
– Не так? Вы пытаетесь меня уверить, что не обвиняли мистера Колби Иванса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62