Из всего Газахларова отряда, он, не считая самого владельца «Мраморного логова», единственный знал её лично, вот только говорить на эту тему с аррантом решительно не желал. Более того, с некоторых пор бывший телохранитель стал явно сторониться Эвриха, к которому прежде относился вполне дружески. Вот и сейчас он поглядывал на арранта с нескрываемым подозрением, невзирая на то, что разговор тот начал с вопроса, не имеющего ни малейшего отношения к дочери Газахлара.— Откуда мне знать, почему каждое утро над Голубым озером дует ветер? — нехотя процедил Хамдан, глядя в сторону зеленых предгорий, с которых они через день-два должны были увидеть долину ранталуков, Озерную крепость и само озеро. Он бывал здесь не единожды и не скрывал любви к этим местам, однако даже о них говорить с Эврихом почему-то не хотел. То ли обиду затаил, то ли боялся наговорить лишнего, памятуя о том, как исподволь умел вытягивать из собеседника интересующие его сведения простодушный с виду аррант.Отряд, состоящий из двадцати пяти всадников и двух дюжин груженых ослов, растянулся длинной цепочкой по заросшим травой и мелким кустарником пологим холмам, переходившим на юго-западе в отроги Слоновьих гор. В этот день Хамдан ехал замыкающим, и Эврих полагал, что более подходящего момента для откровенного разговора им ещё долго не представится. Тут, во всяком случае, он мог говорить то, что считал нужным, не опасаясь поставить собеседника в неловкое положение, и намерен был воспользоваться этим, даже рискуя показаться излишне навязчивым и назойливым.— На мой взгляд, лучше быть обиженным, чем обидчиком, — произнес он, испытующе глядя на бывшего своего телохранителя. — Чем, сам того не желая и не подозревая о содеянном, огорчил я тебя до такой степени, что ты не хочешь говорить со мной ни о ранталуках, ни о погоде, ни о Голубом озере? Раньше, помнится, ты не считал для себя зазорным беседовать с чужеземцем о разных разностях и даже, как я слышал, был в числе утверждавших, что меня пригнал в «Мраморное логово» ветер удачи, посланный якобы Богиней счастья — Белгони.Хамдан заворочался в седле, неприятно пораженный неожиданной прямотой арранта.Разговаривать им было не слишком удобно: Эврих ехал на приземистом сером ослике, и восседавший на крупном боевом коне телохранитель Газахлара возвышался над ним, как сторожевая башня над привратной караулкой. В связи с этим речь Эв-риха, как он и рассчитывал, прозвучала несколько иронично — отдавил, дескать, заяц волку лапу, а теперь кается. В самом деле, если уж кто из них и имел причины обижаться, так это аррант. Ведь не кто иной, как Хамдан, скрыл от него, что они выручили из беды дочь Газахлара! Эврих, впрочем, тоже утаил от телохранителей найденный в кошеле одного из убитых людей Душегуба чингак, но Хамдан об этом не знал и, стало быть, дулся на него за что-то другое.— До недавних пор я видел в тебе искусного целителя и любознательного чужеземца, уважительно относящегося к нашим нравам, верованиям и обычаям. Нынче же — ты сам начал этот разговор, так уж не взыщи за откровенность — у меня появились основания считать тебя саккаремским подсылом. А соглядатаев, чьи бы они ни были, не любит никто и нигде, — сухо промолвил телохранитель, стараясь не встречаться с Эврихом глазами, что было совсем не трудно.— Я — саккаремский подсыл? — переспросил аррант с таким неподдельным изумлением, что Хамдан вынужден-таки был взглянуть на своего чудного собеседника.— Над чем ты смеешься? Ни для кого не секрет, что Кешо собирается в ближайшее время напасть на Саккарем, и, значит, Город Тысячи Храмов должен кишеть соглядатаями Мария Лаура.— Ну знаешь, это и называется валить с больной головы на здоровую! Уверен, что Мельсина действительно полна подсылами Кешо, но есть ли люди Мария Лаура в Мванааке — это ещё вопрос, — сказал Эврих, отсмеявшись, и уже без тени улыбки на лице продолжал, вспомнив про Иммамала и его слугу: — Готов допустить, что кто-нибудь из осведомителей шада послан был в Город Тысячи Храмов — собственно говоря, иначе и быть не может — ни один государственный муж не откажется знать, что делается в соседней державе, особенно столь воинственной и могущественной, как Мавуно. Но я, да будет тебе ведомо, никогда не бывал в Саккареме и не понимаю, кто и зачем возвел на меня такую чудовищную напраслину. Хотя погоди-ка, это, верно, Мфано сочинил обо мне очередную небылицу!— Бывший лекарь Газахлара, лишившийся из-за тебя работы, тут ни при чем. Я знаю: он многократно пытался тебя оклеветать, но о том, что ты служишь Марию Лауру, я слышал из других уст.— Вот как? Не оскудела, знать, здешняя земля злопыхателями, — с горечью промолвил аррант. Он не сомневался, что горе-лекари, коим перебежал он дорогу, будут и впредь стремиться опорочить чужеземца-соперника, но никак не предполагал, что досужим вымыслам их поверит человек, следивший буквально за каждым его шагом и знавший лучше других обитателей империи. — Кто же оболгал меня на этот раз?— Шарван. Капитан «Верволики», коему порочить тебя нету никакой корысти, — ответил Хамдан, явно страдая оттого, что ему приходится обличать собеседника, к коему он до недавнего времени относился с величайшей приязнью и уважением.— Не понимаю, — проворчал Эврих потерянно, — почему Шарван назвал меня саккаремским подсылом? И как ты мог этому поверить?— Ненавижу лицемеров! И до сих пор не могу взять в толк, почему Газахлар, услышав рассказ Шарвана, не отослал тебя во дворец, дабы не обвинил его Амаша в укрывательстве и содействии заморскому доглядчику. Быть может, у него есть на тебя какие-то виды или же благодарность за исцеление не позволяет выдать врачевателя палачам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130