Издав хриплый, тоскливый стон, он повалился на пол, охватив голову руками, а когда товарищи бросились к нему, в считанные мгновения раскидал их по углам. Никогда прежде Яргай не видел ничего подобного, и неподдельный ужас плескался в его глазах, когда он рассказывал об удивительном превращении. Рассказывал столь красочно, что Эврих ясно представил себе, как трещали раздававшиеся кости здоровяка Бенума, как масляно и влажно блестела вздувающаяся кожа, под тонкой оболочкой которой человеческая плоть меняла свои формы.Превращение было не просто страшным, оно причиняло человеку немыслимые страдания. Вторя Ночному Зову, Бенум исходил криком в то время, как лицо его вытягивалось и покрывалось черной шерстью, плечи раздавались, торс удлинялся, руки и ноги меняли очертания. Яргай был неплохим рассказчиком, но тут он презошел самого себя, из чего следовало, что случившееся с Бенумом оставило в его памяти неизгладимый след. Выкатывая глаза и шевеля сильными, толстыми пальцами, он пытался показать, как плоть гушкавара сделалась тягучей и мягкой. Как вздувалась она, опадала и вибрировала не в такт биению сердца. Как товарищ его хрипел и что-то внутри него хрустело, лопалось, разрывалось и вновь с чавкающим звуком срасталось, соединялось, формируя не только тело, но и внутренние органы нового существа, выбившего в конце концов дверь хижины и исчезнувшего во мраке ночи…Словом, Эврих и не думал упрекать посланных Тарагатой за колдуном людей в жестокости. Злорадствовать по поводу постигшей её неудачи он тоже не собирался. Его, напротив, посетила мысль, что, воспользовавшись помощью колдуна, дабы разыскать Афаргу, он хоть немного расположит к себе Тарагату, от которой веяло нынче опасностью, как от изготовившейся к броску ндагги.— Я вижу, Искамар не оправдал ваших ожиданий. А вот передо мной встала задача, которую он, быть может, в состоянии решить. Нынче ночью из «Дома Шайала» сбежала Афарга…Слушая Эвриха, Ильяс испытывала странные, непривычные чувства. Этот золотоволосый мужчина принадлежал ей. Она все ещё ощущала его вкус и запах, прикосновения рук и губ. Она так хорошо помнила его в себе и это так много значило для нее, что ей хотелось выгнать Нганью и Искамара из комнаты, остаться с ним наедине, чтобы вновь и вновь повторялось сказочное слияние, ничуть не похожее на те, которые случались в её жизни после Таанрета. И в то же время она понимала: подобной ночи не суждено повториться. Ей должно думать не о сладкоречивом, неутомимом, любвеобильном арранте, а об Ульчи. О том, что время уходит и гушкавары все больше и больше тяготятся пребыванием в столице, что где-нибудь на бескрайних просторах империи вот-вот вспыхнет очередной мятеж, в пламени которого будут гибнуть её сторонники, чьи сильные руки и острые мечи очень скоро понадобятся ей, дабы скинуть Кешо с незаконно занятого им трона.Слова арранта о том, что Афарга сбежала из «Дома Шайала», дошли до неё не сразу. Когда же она поняла, что Эврих хочет разыскать свою служанку с помощью этого бездарного колдуна, ей сделалось смешно: так вот для кого Нганья таскала орехи из огня! А потом она спросила себя: почему Афарга выбрала для побега именно эту ночь? Было ли у неё что-нибудь с Эврихом, или она просто возревновала его к ней, Ильяс? И если так, то надобно ли разыскивать ее? Не могла ли холодность арранта к своей служанке подвигнуть её на предательство? Ах, как не вовремя свалилась на неё эта любовь! Ах, как мешала она давно и тщательно продуманным планам мести!..— Разрешишь ли ты Эвриху послать кого-нибудь за одеянием Афарги? Позволишь ли ты ему задать Искамару необходимые вопросы? — прервала Тарагата размышления Ильяс.— Да. Нам надо найти её любой ценой и впредь не спускать с неё глаз, — промолвила Ильяс, твердо решив поговорить с девчонкой по душам, если её удастся отыскать. Если же сделать этого не удастся, им надобно будет ещё до ночи покинуть «Дом Шайала». — Надеюсь, вы справитесь с этим без меня. А коли Искамар окажется не способен даже на это, вели перерезать ему глотку.С этими словами, предназначенными не столько Нганье, сколько горе-чародею, Аль-Чориль вышла из комнаты, дабы отдать необходимые распоряжения. Поймала на себе взгляд Эвриха и почувствовала, как слабеют ноги и горячая волна желания распространяется от низа живота по всему телу.Наблюдая за тем, как Афарга взбирается по веревке на подпорную стену, окружавшую императорские сады со стороны моря и Гвадиары, Тартунг отметил, что в ловкости ей не откажешь. В смелости и решительности тоже, вот только много ли будет от них проку, ежели им придется драться со стражниками? Нет, что бы там Эврих ни говорил, а юноша чувствовал бы себя уверенней, если бы вместо Афарги вызволять Тразия Пэта с ними отправилась Тарагата. Ежели они на чем-нибудь засыплются и ввяжутся в драку, присутствие Тарагаты их, разумеется, не спасет — стражников во дворце тьма-тьмущая, и все же лучше бы Аль-Чориль заменила Афаргу либо своей подругой, либо другой разбойницей, привыкшей орудовать мечом и кинжалом.— Твой черед! — подтолкнул Тартунга Яргай. Веревка, закрепленная Эврихом на верхушке стены, успела намокнуть. Сама стена тоже была влажной и скользкой, чего и следовало ожидать после трехдневного дождя. Покрывавшая каменную кладку пленка мха растекалась и размазывалась, когда Тартунг упирался в стену локтями или ногами. Хорошо хоть щели между каменными блоками достаточно велики и стена лишь издали кажется неприступным монолитом. Иначе, впрочем, Эврих бы на неё и не вскарабкался, несмотря на уверения, будто лазить по горам ему не впервой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130