Он был намного меньше, сначала боялся подбираться близко – мне показалось, что он на расстоянии в нетерпении перебирает лапками, а потом вдруг я поняла, что паук определенным образом дергает ниточки паутины, закрепляя зеленую добычу ненадежней. Я услышала булькающий звук изо рта лежащего мужчины. Паук уже так замотал свои паутинки, что зеленые крылья больше не трепыхались, тельце слабело. Когда он убедился, что добыча хорошо упакована, он в два наскока оказался рядом и укусил кончик содрогающегося брюшка. Человек на траве задышал шумно и часто, а его друг рядом завыл тихонько, кусая кулак. Я еле успевала переводить взгляд – паутина была совсем рядом у лица, а вдали – двое мужчин на траве. Паутина – мужчины – близко – далеко… У меня заболела голова и онемели ноги ниже колен: я сидела, подложив их под себя и скорчившись. Когда насекомое в паутине перестало дергаться, я странным и чужим для себя чувством поняла, что мужчина на траве умер. Его друг, отвернувшись, провел грязной ладонью по лицу умершего – этот жест показался мне странным и даже неприятным. Но потом я поняла, что он опускал веки на широко открытые глаза. Потом мужчина встал, залез в машину, так что мне был виден только его зад. Он достал плед и большую прямоугольную бутылку. Укрыв умершего пледом, мужчина приложился к бутылке и так долго глотал, содрогая кадык под запрокинутым подбородком, что я подумала – не утопиться ли он задумал таким образом?
Я подумала – утопиться, потому что моя мама как-то пила боржоми из бутылки – она тоже стояла, запрокинув голову, а потом вдруг стала захлебываться. В горле у нее забулькало, я испугалась, потому что она не убрала бутылку, а продолжала заливать боржоми в горло. Я бросилась к киоску, в котором мы эту бутылку только что купили. Я просила киоскера позвонить в Службу спасения. Он выглянул из крошечного окошка, вышел, не спеша подошел к захлебывающейся и уже опустившейся на колени маме и, размахнувшись, стукнул ее ладонью по спине. Мама выронила бутылку и упала ладонями на асфальт, выливая из себя боржоми. Когда она смогла встать и мы опять влились в праздничное шествие с разноцветными шарами и цветами, я спросила, что это с нею случилось? Почему она не убрала бутылку? «Сегодня день рождения твоего папы, – объяснила мама. – Наверное, я хотела утопиться. Не обращай внимания, это на подсознании».
– Счастливого пути тебе! – сказал мужчина, почти опорожнив бутылку. Он не собирался топиться от горя, а просто выпил для храбрости. После напутствия мужчина на коленях подполз к телу друга и вдруг стал обшаривать его с дотошной тщательностью. Он вытащил из-под него пиджак, вывернул карманы, переворошил волосы на голове, снял часы, отковырял их заднюю крышку и разочарованно закинул потом в кусты. Башмаки подверглись настоящему распарыванию – коротким широким ножом удалось отрезать даже подошву. Были осмотрены носки, ощупано все тело – для этого мужчина его переворачивал несколько раз, а я застывала от ужаса и нереальности происходящего.
Окровавленная подушка с живота тоже была вся ощупана и осмотрена – сантиметр за сантиметром, после чего мужчина с надрывом поинтересовался: «Почему ты так со мной поступаешь?!», бросился к автомобилю, и в его руках оказался странный предмет на металлическом стержне. В правое ухо он вставил небольшую пуговку, от которой отходил проводок к стержню, и стал водить этой штукой над телом, а потом еще долго ковырялся с нею в автомобиле, выбрасывая наружу после очередного писка зажигалку, связку ключей, отвертку и еще что-то – не разглядеть, потому что кое-что он бросал в противоположную от меня сторону. После возмущенного и отчаянного рыка в траву полетел и сам прибор – я проследила, как над ним взлетели две потревоженные бабочки и еще долго успокаивали друг друга танцами в воздухе и осторожными прикосновениями.
«Этого не Может быть», – подвел итог мужчина. Полил себе на лицо из пластиковой бутылки, кое-как обтерся низом рубашки, выпачкав ее окровавленными руками.
К этому моменту он уже стал пошатываться. Глаза его иногда вдруг начинали с недоумением и растерянностью осматривать что-то поверх деревьев – вероятно, в поиске некой потусторонней силы, наблюдающей за ним сверху и вот-вот уже собирающейся хлопнуть в ладоши, чтобы закончить этот кошмар и объявить перерыв и смену декораций.
«Кто тут?!» – вдруг крикнул мужчина, свирепо озираясь и дергая что-то у себя за спиной.
А ноги мои уже затекли до болезненной пульсации, я, как могла, сдерживала дыхание, и его крик привел меня в настоящий ужас – недостаточно сдерживала! Я перевалилась на бок, растирая икры руками и уже мало заботясь о создаваемом шуме. Потому что пора было бежать очень быстро и очень далеко: мужчина наконец выдернул пистолет и стал палить им в моем направлении – к счастью, достаточно высоко.
Сначала я выползла из кустов на четвереньках, а на дороге встала и побежала, совершенно не соображая куда и ничего не видя перед собой.
Через несколько минут я устала и так исхлестала себе лицо ветками, что больно было дотронуться. Вот тут, замедлив бег и кое-как восстановив дыхание, я обнаружила, что он бежит за мной! Он делал по шагу на каждый мой удар сердца, и мне казалось, что если сердце остановится – мужчина потеряет ритм, собьется и заблудится, и я стиснула руки под левым соском, уговаривая сердце остановиться. Шаги остановились. Вглядываясь между ветками, я видела то рогатое чудовище с красными окровавленными клыками, то желтую поросячью морду – это солнце играло среди густых деревьев, цепляясь иногда лучами за паутинки между ветками и причудливо изменяя пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16