По пути он столкнулся с девочкой-подростком, примерявшей вечернее платье поверх джинсов. А из служебного помещения доносился голос Пэтти, уведомлявшей владелицу магазина миссис Вильямс, что если надо, она все же сможет вечером участвовать в показе моделей.
В кабинете он обнаружил записку, прижатую пружиной скоросшивателя. Поверх приклеен стандартный ярлычок красного цвета «СРОЧНО!». Это оказался доклад агента, который вел наблюдение из дома против заброшенной фабрики. В записке, в частности, была следующая информация «СПЕЦАГЕНТ МАРТИНЕК СООБЩИЛ ПО ТЕЛЕФОНУ В 1.1 7 ДНЯ О ТОМ, ЧТО СЛЫШАЛ РЯД ВЫСТРЕЛОВ. ОТ ПЯТИ ДО ВОСЬМИ, ВИДИМО, ПРОИЗВЕДЕННЫХ ВНУТРИ ЗДАНИЯ ФИРМЫ «ДЕЛТОН РАББЕР КОМПАНИ» В 12 ДНЯ».
14
Ровно в шесть тридцать пять вечера Зик вышел из служебной машины и прошел полквартала до угла Догени и Грегори-вэй. Проверил, нет ли наблюдения. Двое мальчиков на скейтбордах с опасностью для жизни неслись по дорожке, ведущей под уклон из дома на мостовую; пожилая женщина в свободном платье-«мешке» стояла и читала вечернюю газету. Интерес к Зику проявило лишь одно существо: задыхающийся от жары боксер.
Зик подождал на углу десять минут, нервно шагая взад-вперед со стиснутыми кулаками, приказывая себе держаться свободно и непринужденно, но с той минуты, как узнал о выстрелах на территории заброшенной фабрики, его одолел страх. Он несколько раз звонил агенту Мартинеку. Нет, никто не заходил на фабрику и не выходил оттуда. Нет, там больше не стреляли. Независимо от личного отношения к Меморандуму для Зика он в первую очередь был информатором Бюро, за которого Зик нес ответственность. И если он погибнет, Бюро сочтет виновным Зика.

Когда Шерли Хатчинсон бесшумно остановила у тротуара свой «ягуар», Зик залез в машину и тихо, бесстрастно произнес:
– Привет!
– Я всегда мечтала увозить с улицы мужчин, – томным голосом сообщила она.
– Что случилось? – спросил Зик.
– Расскажу, как только приедем.
– Куда приедем?
Она мотнула головой в западном направлении, в сторону Уилшир бульвара.
– Разве я вам не сказала? Я везу вас на обед.
– Обед! Я только что сжевал сэндвич.
– Вам там понравится.
– Но нас могут увидеть вместе!
– Мистер Дюваль не увидит. У него сегодня встреча в Пасадене.
Как это сказал Ньютон: «Проявлять твердость с женщинами»? Он попытался.
– Когда я звонил вам домой, вы решили, что за вами следят. И настаивали, чтобы для наших встреч был благовидный предлог.
– В этот день у меня было желание разыгрывать спектакль. У меня бывают такие дни. Думаю, что не только у меня. Но теперь это неважно.
– Для меня как раз важно. – Она попыталась зажечь сигарету одной рукой, но ничего не вышло. Зик дал ей прикурить от зажигалки. – Послушайте, мисс Хатчинсон…
– Шерли.
– Ну ладно, послушайте. Я веду серьезное расследование, и потому мне нельзя показываться с вами в общественном месте.
– Я с вами в безопасности где бы то ни было.
– Не в этом дело. Если меня идентифицируют и доложат мистеру Дювалю, наше расследование горит синим огнем, а вы попадаете в безвыходное положение.
Она повернула в сторону Беверли-бульвара и поехала через деловой район города.
– Я так вас люблю, когда вы серьезный. Как маленький мальчик, играющий во взрослого.
– Ваш вариант абсолютно не подходит. Вы просто не отдаете себе отчета в том…
– Вы не хотите узнать, что произошло?
С решимостью отчаяния он поуютнее устроился на сиденье. Как объяснить происшедшее начальнику управления Ньютону, другим сотрудникам Бюро? Что он такого сделал, что ему на жизненном пути попалась эта Шерли? В то же время он знал, что сочувствия ни от кого не дождется. Он оказался в обществе блондинки, о которой можно только мечтать. Золотой умницы, если ум мерить лишь показателем коэффициента интеллектуальности. И в то же время женщины, мысли которой меняются, как ветер. А воевать с ветром он не умеет.
– Вы на меня не сердитесь? – Она нежно положила руку на его руку. В это время они входили в поворот, и машина готова была поехать сама по себе. Зик разинул рот, а Шерли отняла руку и вцепилась в руль. – Я никогда не думала, что мне понравится агент ФБР. Я думала, что это неприступные мужчины, глядящие стеклянными глазами и твердо стоящие на своем.
– А я именно такой, – неуверенно возразил Зик.
– Мне было бы очень страшно, если бы рядом не было вас.
Машина подъехала к отелю, отделанному изразцами в мавританском стиле и увитому плющом. Подбежал швейцар. И Зик сделал последнюю попытку:
– Мисс Хатчинсон, умоляю, выслушайте меня.
Она шла вперед. Он семенил за нею через просторный, заставленный пальмами холл в ресторанный зал.
– Келсо, – бросила она метрдотелю. – Зик Келсо. Заказ на двоих.
– Да, мадам. Сюда, пожалуйста.
Их провели за загородку в дальний темный угол ресторана.
– Вы так хотели, мадам?
– Да, спасибо.
Зик сел рядом с ней.
– Правда, тут мило? – заметила она. – Что вы пьете? Он покачал головой.
– Я на работе. По крайней мере, мне так кажется.
– А мне мартини. Очень сухой.
Он профессионально оглядел помещение, не заметил ни одного знакомого лица и ни одного, кто бы глядел на них. Она придвинулась поближе. Когда она прижалась к нему, он стал решать извечную мужскую проблему: повести себя трусом и отодвинуться или оставаться на месте?
Он остался на месте.
Она сказала:
– Когда я пришла утром на работу, я услышала, что он диктует. Я подумала, что он скажет что-нибудь для нас важное, и стала слушать через кондиционер. Нагнулась и стала подкрашивать губы… Спасибо. – Последнее относилось к официантке из бара.
Трус в Зике заставил отодвинуться на дюйм Она продолжала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61