— Нам еще долго копить деньги на операцию, — ответила отцу Мариэль.
— Нет, теперь уж недолго, — быстро сказал мужчина. — У меня есть один план, я добуду деньги.
— План? Какой план? — спросила Мариэль. В ее голосе послышалось недоверие.
— План как план, — резко ответил ее отец. — А теперь оставь меня в покое.
Настала тишина. Нэнси взглянула на часы. «Подожду минуты три, не буду шевелиться, замру», — уговаривала себя Нэнси. Она сидела, скорчившись, посреди хилой травки и жидких кустиков и молила, чтобы Мариэль или ее отец не вздумали подойти близко к окну.
Настала ночь, все погрузилось во тьму. Погасли почти все фонари на улице. Вдруг совсем недалеко от Нэнси хрустнула ветка. Нэнси подскочила от страха. Но это оказалась всего-навсего рыжая в полоску кошка. Она вылезла из-под куста, громко мяукнула и направилась прямиком к Нэнси. Нэнси ничего не оставалось, как ее погладить. Она надеялась, что после этого кошка уйдет. Так и случилось.
«Надо было позвонить Ситонам, — подумала Нэнси немного погодя. — Наверное, Нед, Бесс и Джорджи просто сходят с ума».
Наконец Нэнси отважилась и повернулась к окну. Потом стала медленно привставать, пока ее глаза не оказались на уровне подоконника.
Теперь она видела комнату. Там горел яркий свет, но почти не было мебели. В центре комнаты перед мольбертом стоял художник и работал кистью. Он стоял к Нэнси спиной, но вдруг всем корпусом повернулся к окну. Его лицо оказалось прямо напротив ее лица. Нэнси даже не успела присесть, чтобы исчезнуть из его поля зрения, какой опять повернулся к мольберту. По всей вероятности, он не заметил ее в темноте.
Нэнси было видно только часть картины, которую писал в тот момент художник. Ей показалось, что изображенный на полотне фрагмент очень напоминает те полотна с видами города, которые она видела в галерее Коха. Это ее заинтересовало. Но еще интереснее было то, что она заметила рядом с мольбертом. Там стояла высокая подставка, а на подставке в вертикальном положении в разворот была пристроена толстая книга. Это был альбом. На левой странице сверху крупным шрифтом были написаны имя и фамилия художника. Нэнси смогла их прочесть: «Люсьен Болье», и дальше подзаголовок: «Творчество». На другой странице была репродукция одной из его картин, относящихся к хорошо известной серии видов Нового Орлеана, типичных для этого художника. Поразительно было то, что верхний правый угол полотна на мольберте в точности повторял тот же фрагмент репродукции с картины Люсьена Болье из книги, открытой перед художником.
Нэнси онемела от изумления.
На ее глазах отец Мариэль Девро, пользуясь репродукцией, копировал картину Болье!
ПОГОНЯ
Пригнувшись, осторожно, чтобы не шуметь, Нэнси выбралась из-под окна и отошла подальше от дома Д евро. До сих пор пустовавшие звенья в головоломке, которую надлежало решить Нэнси, постепенно заполнялись. Было ясно, что семья Девро, отец и дочь, так или иначе были причастны к загадочной истории с картинами Люсьена Болье. Пора было разузнать кое-что об этой парочке, но самую необходимую помощь ей мог оказать только один человек — лейтенант Дюфор.
Миновав несколько улиц, Нэнси нашла наконец телефон-автомат. Вызвав такси, она попросила шофера довезти ее до оставленного ею джипа. Оттуда она отправилась в полицейский участок. Она страстно желала, чтобы лейтенант Дюфор был еще в участке. К счастью, он оказался на рабочем месте. Лейтенант сидел у себя в кабинете, склонившись над какими-то бумагами. У Нэнси словно гора свалилась с плеч.
— Лейтенант Дюфор! — увидев его, радостно воскликнула Нэнси.
— А, привет, Нэнси, — оторвавшись от бумаг, сказал он. — Как продвигается расследование дела? Присаживайтесь.
— Дело такое… Знаете, интригующее. Вот, послушайте. — И она рассказала, какое приключение выпало на ее долю этой ночью.
Лейтенант Дюфор удивленно приподнял брови.
— Теперь мне известна фамилия этого человека, и я знаю, где он живет. И еще у меня есть номер его машины. Достаточно ли этих данных, чтобы выяснить его прошлое? Мне нужно установить, имеется ли какая-нибудь связь между этим человеком и мистером Тайлером или мистером Ситоном. Хоть что-то, что связывало бы его личность с нашим делом.
— Если в наших архивах есть на него досье, то этой информации более чем достаточно, — ответил лейтенант Дюфор. — Давайте-ка загрузим эти данные в компьютер.
— Любопытно, очень любопытно, — произносила Нэнси время от времени.
Нэнси уже целый час находилась в полицейском участке.
Она успела позвонить Неду и сообщить, что жива, здорова и вне опасности. И теперь сидела над готовой распечаткой досье на Макса Девро, художника, сорока восьми лет.
— Два ареста за мелкие кражи, — заглядывая через плечо Нэнси, прочел лейтенант Дюфор. — Мне кажется, он из людей, сильно побитых жизнью. Мечтал стать преуспевающим художником, но не получилось. Жена умерла, дочь получила серьезные ожоги во время пожара, когда ей было семнадцать лет.
— Прочтите вот это место, — сказала Нэнси. — Был в услужении у Майкла Вестлейка в качестве камердинера двадцать два года назад. По всей вероятности, как раз в тот период, когда отец Брайена ухаживал за Даниэль Вестлейк.
— Что из этого? — напряженно сдвинув брови, спросил лейтенант Дюфор.
— Это значит, что Девро мог быть свидетелем соперничества Ситона и Тайлера. Не забывайте, что он художник. Я сама видела, как он писал копию с картины Болье. Готова поклясться, что это он прислал записку с требованием выкупа. Моя версия такова: «Грезы Даниэль» — работа Девро. Он для того ее и писал, чтобы потом выкрасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43