Однако я, невзирая на обстоятельства, всегда возразить готова, но на этот раз (увы) не удалось.Нет, я пыталась им объяснить, что в этом деле (в живописи) и сама кое-что понимаю, что обойдусь без советчиков, но мордовороты слушать меня не стали. Накинув на мою голову мешок, они связали мне руки и ноги и потащили вон из квартиры. Вытащили на улицу и со страшным матом затолкали в машину.Думаете я испугалась?Нисколечко.“Опять Фроська дуркует, — думала я, лежа на заднем сидении. — Известная приколистка”.В прошлом году она нашей общей подруге, бизнесменке Тамарке, письмо от любовника сконструировала — вечный зов!И Тамарка, как дура последняя, в Турцию помелась вызволять своего обожаемого юнца с курорта для средне-нищих. Вот там-то турки за девочку бабушку нашу и приняли и попытались определить Тамарку в бордель.Бедный был бы бордель!Преуспевающая бизнесменка Тамарка там навела бы порядок — такой же, какой она (и еже с нею) навела в нашей стране.Пока турки пробовали престарелой Тамаркой поторговать (говорила ей, не увлекайся лифтингом своего лица!), любовник тем временем с цыпочкой (ноги торчат из ушей) на Таити балдел на “бабки” Тамаркины. А почему бы и не побалдеть!Вот такой безобидный прикол сделала Фрося нашей преуспевающей бизнесменке. Мы с Марусей со смеху чуть ни погибли. Да что мы, вся Москва над Тамаркой смеялась.Однако теперь, лежа в машине с мешком на голове, я чувство юмора мигом утратила. И жизнерадостность исчезла куда-то. И оптимизм куда-то ушел.“Как надоела она, эта Фрося, со своими приколами! — злилась я зверски. — Будто ее примитивными штучками можно пронять меня, умницу и красавицу! Сразу ее раскусила, с первых же слов.Ха, холодильник пустой!Нашла повод смыться из дому. И теперь эти дебилы Ваньку валяют…Ну, да бог с ними, пусть порезвятся…Но что я сделаю им, если они покалечат мой французский костюм…Даже страшно подумать!”Вот такими благими намерениями была я полна. Глава 3 Ехали мы довольно долго; я устала лежать в неудобной позе, связанная, с мешком на голове. Признаюсь, уже страшно злилась, нечеловечески — ведь привыкла к жизни иной.“Не затянулась ли шутка? — думала я. — Напугали, по городу повозили, хватит, пора бы и меру знать”.Увы, выразить свое «фи» я не могла: мордовороты сделали то, чего не догадались сделать все мои мужья — рот залепили мне скотчем. Поступили мордовороты, должна заметить, весьма предусмотрительно, иначе наслушались бы они от меня такого, чего и врагу не пожелаешь. Здесь я большая мастерица, натренировалась на своих мужьях…Впрочем, я и со скотчем уже начала вести себя очень тревожно: ерзала, крутилась, куда-то ногами била — думаю в дверцу машины.Наконец автомобиль остановился, меня извлекли на свет белый и повели в неизвестность.“Обратно к Фроське”, — решила я.Почуяв скорую свободу, разумеется, оживилась.“Ох и покажу же этой зловредной Фроське где раки зимуют, пусть только руки развяжут!” — мысленно лютовала я, готовясь к ответным мерам.Однако, свободой там и не пахло. Когда с головы моей сняли мешок, я обнаружила себя в громадной комнате, обставленной с неприличной роскошью. Сплошное мещанство: резная мебель, хрусталь, позолота и ковры, ковры, ковры…Впрочем, удивляла не роскошь, а обилие дверей.Несмотря на то, что ноги и даже руки мне развязали, драться почему-то совсем расхотелось: комната, битком набитая мужчинами огромными и неприветливыми располагает к смирению. Судя по выражению их лиц, им самим ужасно драться хотелось, с трудом сдерживались.Я притихла и подумала: “Ну-у, это Фрося явно переборщила”.И мысли нахлынули, мрачные все какие-то, щедро сдобренные сомнениями.Пока я развлекала себя мрачными мыслями, в комнате началось движение. Мужчины взбодрились и с надеждой поглядывали на дверь. Я тоже туда посмотрела, никого не увидела, но зато услышала высокий голос, непонятно, то ли женский, то ли мужской:— Где она? Где?С этим криком в комнату вбежал, точнее, вкатился маленький толстенький человечек. Глаза и лысина у него блестели, пухлые щечки горели, влажный рот нетерпеливо хватал душный воздух — верзилы невообразимо потели.— Где она? Где? — кричал человечек.Я поняла, что речь идет обо мне и приосанилась, желая сразить его своей красотой.На кой ляд этот человечек мне сдался, было совершенно не ясно, как не понятно было, зачем мне, умнице и красавице, понадобилось стараться ради такого урода.Но я приосанилась, как это ни смешно. Даже просторную Фросину блузу приподняла, чтобы продемонстрировать ему свою фигуру, да и французский костюм заодно. Такое со мной происходит постоянно: сколько живу, столько пытаюсь кого-нибудь собой сразить. И, что удивительно, не надоедает.Однако человечек оказался неблагодарной свиньей. Игнорируя мои старания, он брезгливо поморщился и недовольно спросил у верзил:— Что, не могли привезти помоложе?Я и возмутиться не успела, как верзилы бросились меня защищать.— Не кобенься, — сказал человечку самый громадный из них, — ты что, ослеп? Только глянь, какая отвальная бикса!— Не дева, но хороша, — поддержал его и второй, самый интеллигентный из всех верзил.У него у единственного не было в глазах той характерной пустоты, которая объединяет мужчин такого сорта и рода. Более того, лицо его озарялось, порой, самой неподдельной, настоящей прям-таки мыслью.— Да, не дева, — повторил он, — но зато какой шик, шик во всем, и в мимике, и в походке.Я изумилась: “Как он узнал? Я же лежала лицом в мешке!”Изумился и человечек. (Вот подлец!)— Да где же шик? — взвизгнул он.— Да ты шо? — обиделся за меня Интеллигентный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12