Судья Ди задумчиво погладил бороду. Многое стало ему ясным.
Снова усевшись, судья сказал:
— Позвольте мне засвидетельствовать мое почтение. Каллиграфия наместника Да великолепна, но и ваша, господин, не многим хуже. Ваша надпись на воротах, ведущих в лабиринт, изумила меня…
Старик, казалось, не слышал его. Он перебил судью словами:
— Наместник был столь полон жизненных сил, что даже время не имело над ним власти. Даже на покое он не мог остановиться. Некоторые из его планов, задуманных с целью исправления старых неправд, простерлись даже в будущее и приносят плоды, когда он сам уже мертв! Ища уединения, он построил изумительный лабиринт. Как будто в одиночестве он мог скрыться от всех своих мыслей и затей, которые вились вокруг него, как потревоженные осы!
Старик покачал головой и налил еще чая.
Судья Ди спросил:
— Много ли друзей было здесь у наместника?
Отшельник медленно пригладил свои густые брови, засмеялся и молвил:
— Прожил на свете столько лет старый Да, а все читал и читал конфуцианцев. Он мне целую тележку книг прислал. Очень полезные книги, отменная растопка для очага!
Судья собирался почтительно возразить против столь презрительного суждения о классиках, но старец не дал ему промолвить и слова. Он продолжал:
— Конфуций! Вы его почитаете за дельного человека! Всю-то жизнь свою носился по Поднебесной, наводил порядок, давал советы тому, кто удосуживался его выслушать. Навязчивый был, что твой овод. Так и не мог остановиться, задуматься и уразуметь, что чем больше делаешь, тем меньшим обладаешь. Решительный человек был Конфуций. Совсем как наместник Да…
Старец вновь умолк. Затем он поднял глаза и сварливо прибавил:
— И ты такой же, молокосос!
От последнего заявления судья Ди совсем растерялся. В смущении он встал и, отвесив глубокий поклон, смиренно молвил:
— Могу ли я, ничтожный, побеспокоить вас единственным вопросом…
Отшельник тоже встал.
— «Единственным вопросом…» — буркнул он. — Один вопрос за собой другой тянет. Ты подобен рыбаку, который повернулся спиной к реке и сетям и карабкается на дерево в лесу, надеясь там поймать рыбу. А еще ты похож на человека, который сделал лодку из железа с дырой в днище и собрался переправиться через реку! Если хочешь решить задачу, начни с ответов на вопросы. Может, так и до решения доберешься. До свиданья!
Судья Ди собирался на прощанье поклониться, но отшельник уже скрылся за ширмой.
Судья вышел из дома и увидел, что десятник Хун дремлет на скамейке у ворот сада.
Ди разбудил своего помощника, который, продрав глаза, сказал со счастливой улыбкой:
— Никогда в жизни так крепко не спал! Мне приснилось, будто я снова шестилетний ребенок, и я вспомнил такие вещи, которые давным-давно позабыл…
— Да, — задумчиво отозвался судья Ди. — Воистину «Обитель Безмятежности».
На горный гребень поднимались в молчании.
Когда они очутились снова в сосновом бору, десятник спросил:
— Поведал ли отшельник что-нибудь важное вашей чести?
Судья Ди рассеянно кивнул.
— Да, — ответил он после некоторого молчания. — Я узнал многое. Теперь мне точно известно, что завещание, найденное нами в свитке, — подделка. Я также узнал, почему наместник внезапно подал в отставку. И я разгадал вторую половину дела генерала Дина.
Хун хотел расспросить судью поподробнее, но, заметив выражение лица Ди, воздержался от вопросов.
Передохнув немного, Ди и Хун спустились с горы. Сев на коней, они поскакали в направлении города.
В кабинете судью ожидал Ма Жун. Когда он начал рассказывать, как они с Цзяо Даем схватили уйгура, судья стряхнул с себя задумчивость и внимательно выслушал.
Ма Жун заверил судью, что никто ничего не заметил. Он подробно пересказал беседу с уйгурским вождем, опустив только неожиданную встречу с Тулби и ее слова; он посчитал, и вполне разумно, что судью не интересуют его романтические приключения.
— Отлично сработано! — воскликнул судья Ди, когда Ма Жун довел повесть до конца. — Теперь у нас все козыри на руках!
Ма Жун прибавил:
— Дао Гань сейчас беседует с Да Кеем в приемной. Заглянув туда недавно, я заметил, что он сердится, потому что Да Кей не дает ему слова вставить.
Судья улыбнулся и сказал десятнику Хуну:
— Пойди в приемную и скажи Да Кею, что, к моему огромному сожалению, я занят неотложными делами. Передай ему мои извинения и скажи, что приду, как только освобожусь.
Когда десятник уходил, судья спросил:
— Удалось ли вам узнать, где проживает госпожа Ли, подруга вдовы правителя?
— Я поручил заняться этим старосте Фану, ваша честь, — ответил Хун. — Я решил, что, поскольку он местный уроженец, ему удастся справиться с этим быстрее меня.
— Ты прав, — ответил судья и обратился к Ма Жуну. — Что показало вскрытие тел стариков слуг, найденных нами в саду правителя?
— Присяжный врач утверждает, что они скончались от естественных причин, ваша честь.
Судья Ди кивнул. Встав, он принялся облачаться в халат для официальных приемов. Надевая крылатую судейскую шапку, он внезапно сказал:
— Если я не ошибаюсь, Ма Жун, десять лет назад ты получил девятую, высшую степень в боксе?
Здоровяк пожал плечами и гордо молвил:
— Разумеется, ваша честь.
— А теперь вспомни, — повелел судья, — и расскажи мне, как ты относился к своему наставнику, когда был еще учеником второй или третьей степени!
Ма Жун не очень-то привык запоминать свои чувства. Он нахмурил страдальчески брови и после долгого молчания задумчиво молвил:
— Ну, что сказать, господин… я обожал своего учителя; он был одним из лучших мастеров своего времени. Но когда я бился с ним и он шутя уходил от моих самых хитрых приемов, нанося при этом мне один удар за другим, несмотря на мою отчаянную защиту, я по-прежнему восхищался им, но в то же время ненавидел за его бесконечное превосходство надо мной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82