— Полагаю, однако, что вы предпочли бы, чтобы он родился позже…
— И тем убедил меня, что он мой? — откровенно переспросил Николас. — Это меня не беспокоит. Конечно, если бы предполагаемым отцом был кто-то иной, а не мой брат, дело обстояло бы иначе, но в этом случае… Нет, не беспокоит. — Он взглянул на нее и рассмеялся. — Беременность единственная вещь, о которой я очень мало знаю. Надеюсь, это не скажется на вашем здоровье?
— Мы просто замечательная пара. Я ведь тоже не очень много знаю об этом, но чувствую себя хорошо. Меня даже не тошнит, как это обычно бывает, хотя я больше не могу видеть стряпню миссис Кук, приправленную пряностями.
— Бедняжка Элинор, — рассмеялся он, обняв ее. — Значит, прощай острый супчик с приправами? — Николас мягко откинул пряди волос с ее лица. — Вы должны заботиться о себе, дорогая. Ради ребенка, ради себя самой. И ради меня. Вы уже выбрали акушера?
Элинор была почти на вершине блаженства, чувствуя неподдельную искренность его слов.
— Я бы предпочла повивальную бабку, — ответила она, — если бы смогла отыскать подходящую. Говорят, такая есть в Бартоне, у нее ни одна женщина не умерла при родах.
— Наверное, нам следует нанять ее, — сказал Николас, немного отстраняя Элинор от себя. — Это очень опасный период, и вы, дорогая, должны делать все возможное для своего здоровья. Обещайте.
Взглянув в его потеплевшие карие глаза, она вздохнула. Не стоит обольщаться, их проблемы не исчезли. За эти мгновения она заплатит страданием… и все же они так прекрасны!
— Обещаю, — заверила Элинор. — Это то, что легко выполнить.
— Благодарю. — Николас нахмурился, словно подбирая слова, и потом с каким-то скрытым отчаянием произнес:
— Вот увидите, скоро все переменится к лучшему. — Неожиданно он подхватил ее на руки и понес в спальню, а потом, бережно положив на постель, нежно поцеловал в висок, погасил свечи и вышел.
Но даже его уход не смог разрушить ее счастья. Элинор стосковалась по его доброте больше, чем даже по его страсти, и наконец снова обрела ее. С блаженной улыбкой на устах она наконец заснула.
* * *
Вскоре все действительно переменилось к лучшему. Николас все еще не часто бывал на Лористон-стрит, но, вероятно, благодаря присутствию Эми, оказываясь дома, с удовольствием проводил время в обществе Элинор и ее новой подруги. Временами Элинор даже казалось, что наступило лучшее время в ее жизни. Теперь, когда Эмили оставляла их одних, в поведении Николаса не появлялось столь знакомой отстраненности, и ей часто перепадали его ласка и нежные поцелуи. Во всем этом не было ничего похожего на страсть, но Элинор не настаивала. Жизнь далека от совершенства, но в ней столько сладости, что не стоит разрушать с трудом обретенный баланс, успокаивала она себя.
Однако в один далеко не прекрасный день все рухнуло. Это произошло в конце июня.
Глава 9
Пришло время, и Эмили собралась уезжать, чтобы присоединиться к своей матери и сестрам в Уэймоте. Все опасности по поводу инфекции остались позади. Николас и лорд Мидлторп пришли проводить ее, когда лорд Стейнбридж находился на Лористон-стрит.
Николас поцеловал девушку в щеку:
— Мы будем скучать без тебя, милая Эми, два старых, скучных женатых человека.
— Ты так говоришь, как будто и вправду вы похожи на старых и нудных супругов.
— Ничего не поделаешь.
— Но твоя жена еще вовсе не старая, — рассмеялась Эмили, тепло обнимая подругу. — Я буду часто писать. — Она тихонько хихикнула, посмотрев на все еще плоский живот Элинор. — Полагаю, вы скоро перестанете выходить в свет. И что же, поедете в деревню?
— Наверное, мне придется облачиться в паранджу, — Элинор вздохнула, — и все окружающие будут шарахаться в стороны.
Она тут же смущенно оглянулась — ведь граф не имел представления, что ее беременность подтвердилась. Теперь у нее не было иного выбора, как только принять неловкие поздравления лорда Стейнбриджа, и она так разволновалась, что, махнув на прощание Эмили и Френсису, ушла к себе, успев по дороге заметить, как Николас повел лорда Стейнбриджа в библиотеку.
Представив, как братья, мирно беседуя, обсуждают «их беременность», Элинор вдруг почувствована, что ее так и подмывает расколошматить что-нибудь. Господи, похоже, она превратилась в мегеру. Интересно, это просто естественное влияние беременности или результат изменения ее личности?
Когда она проходила мимо кабинета, то заметила, что дверь чуть-чуть приоткрыта. До нее ясно доносились голоса — братья обсуждали что-то, касающееся ребенка, и ей ужасно захотелось услышать, что именно. Окинув холл быстрым взглядом, Элинор удостоверилась, что поблизости никого нет, и, остановившись, стала прислушиваться.
— Кит, ты не имеешь никаких прав на этого ребенка. — Как обычно, голос Николаса звучал ровно.
— Но вполне возможно, он мой! И будет моим наследником.
— Все права, которые ты мог бы иметь, потеряны по твоей собственной воле. Если хочешь иметь наследника, то, ради Бога, никто не запрещает…
— Какую жизнь ты можешь предложить ему? Что ты можешь дать Элинор? Наш ребенок должен расти в Греттингли, там ему место.
— А Элинор? Может быть, стоит послушать, что она скажет по этому поводу?
— Конечно, она будет рядом с ребенком, — раздраженно отозвался лорд Стейнбридж. — Ради Бога, Ники, уж не хочешь ли ты оставить ее здесь одну?
— Ну зачем же? Может быть, я сам останусь с ней на Лористон-стрит, — спокойно произнес Николас. — Или мне тоже разрешено поселиться в Греттингли?
Наступило короткое молчание.
— Тебе отлично известно, — наконец сказал граф, — что пройдет немного времени, и ты снова возобновишь свои путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93