— Не хочешь? Но жемчуг был тебе к лицу… И когда-нибудь пригодился бы Арабел.
Элинор поспешила рассказать мужу, что произошло.
— Понимаю, было ужасно глупо с моей стороны поверить ему, но я не хотела, чтобы тебя забрали как изменника.
К ее изумлению, Николас рассмеялся:
— Каков негодяй! Прости, Элинор, я не догадывался, что ты знала тогда о заговоре. Я часто раздумывал во время моих странствий, что поступил бы по-другому, если бы это было возможно, и все рассказал бы тебе. У меня есть кое-кто в Лондоне, кто найдет замену, — сказал он осторожно. — Если нам повезет, твой брат продаст жемчуг, а мы будем знать кому и сможем выкурить его.
— Но это просто чудовищно, — возмутилась Элинор. — Меньше всего на свете я бы хотела снабжать его деньгами, тем более твоими.
— Это не важно, — сказал Николас, доставая плоскую коробочку. — Я не хотел смущать тебя подарками, моя милая, но это обычное дело для мужа — оказывать своей жене знак уважения в такое время.
Элинор взяла коробочку и, открыв ее, увидела красивый бриллиантовый браслет, украшенный по меньшей мере дюжиной безупречных камней. Для человека, равнодушного к собственности, Николас имел превосходный вкус.
Поколебавшись, она позволила ему надеть браслет на свое запястье. От прикосновения его пальцев вверх по ее руке побежала теплая волна. Элинор старалась сдержаться, но оказаться в его объятиях было бы таким блаженством!
Она знала, ей стоит только намекнуть, но почему-то пока не могла этого сделать.
* * *
На следующий день Элинор привела всех в волнение, объявив, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать с постели, но тут же вынуждена была пообещать, что не пойдет дальше шезлонга у окна. По крайней мере она была на ногах, причесана и одета.
Николас улыбнулся, когда вошел, и она улыбнулась в ответ, с удовлетворением отметив, что с каждым днем ее муж выглядит все лучше.
— Маленький рывок вперед к свободе, — заметил он. — Ты не спустишься вниз? Я могу отнести тебя.
— О нет… я… — начала она, но тут же передумала. — Пожалуй, стоит попробовать. Я как раз обдумывала, как лучше выбраться из этой комнаты. И все же, мне кажется, будет лучше, если я пойду сама.
— Боюсь, ты рассылаешься на кусочки. — Он подхватил ее на руки. — Кажется, ты сильно похудела…
Элинор, прыснув, кивнула в сторону детской:
— Мои фунты там…
— Я имею в виду, с тех пор как я впервые узнал тебя.
— Но ты никогда меня не поднимал.
— Зато однажды отнес тебя в постель.
Она помнила и надеялась, что это повторится еще не раз.
— Ты была больна? — мягко поинтересовался Николас, осторожно опуская ее на софу в кабинете. Элинор не хотела скрывать от него правду.
— Да. Причиной тому неуверенность, беспокойство, сожаление о пустой трате времени. Меня постоянно мучила мысль, что ты умер, а мы так глупо расходовали отпущенное нам время.
Он присел на софу.
— Я надеялся, может быть, сцена у Терезы поможет тебе справиться.
Элинор задумчиво смотрела на него секунду-другую.
— Ты думал, это заставит меня возненавидеть тебя? — Она засмеялась. — Как ты мог позволить сыграть с собой такую шутку? Мне с трудом удалось тогда изобразить ненависть. Очевидно, в этом была твоя цель? Боюсь, Эми так ничего и не поняла и теперь ее отношение к тебе, мягко говоря, весьма прохладное.
— Я позабочусь, чтобы ты оказалась рядом, когда придется защитить мою честь. Ждать уже недолго — они сегодня должны быть здесь.
— Эмили и Питер? — удивленно спросила Элинор.
— Я отправил приглашение в их семейное гнездышко. Они приедут, если смогут. Надеюсь, в кругу друзей тебе будет легче принять решение.
— В этом нет необходимости, Николас Я доверяю тебе. Полагаю, ты послал и за своим братом тоже?
Он улыбнулся.
— Нет. Я предоставляю это тебе. Спасибо за доверие, Элинор. — Николас поднялся и, сделав пару шагов, углубился в изучение довольно безобразной вазы.
В это время в дверях появилась мисс Херстмен и, увидев Элинор, засуетилась.
— Ах, как это чудесно! — воскликнула она. — Я не собираюсь спорить с акушеркой или другими местными женщинами, которые говорят, что вы должны лежать на спине. Мне это кажется глупым. Простые женщины выходят в поле через несколько дней после родов. Николас, ваш лакей просил передать вам, что ваша лошадь покашливает. Что ж, — сказала она, глядя ему вслед, — превосходный повод исчезнуть. Ах эти мужчины! Всегда столько волнений о лошадях.
— Надеюсь, кашель у лошади — не слишком это серьезно? — встревожилась Элинор.
— Надеетесь? Возможно, мне следует предложить ей мою микстуру? Никогда не испытывала интереса к этим существам, кроме тех случаев, когда они перевозят меня с места на место.
— А я любила ездить верхом, когда была маленькая, — сказала Элинор. — Но после смерти отца Лайонел продал лошадей, которых мы держали в загородном доме.
Результатом этого высказывания явилось то, что днем мисс Херстмен озадачила Николаса вопросом:
— Лошадь в порядке?
— Да, спасибо. Ложная тревога, дорогая Арабелла.
— Не убегай так поспешно, мальчик. Дай мне что-то сказать, я не очень-то верю в намеки. Чудесно, что ты делаешь Элинор подарки. Кстати, она любит лошадей, даже при том, что ей не часто приходилось ездить на них. И посмей только утверждать после этого, что я совсем бесполезна.
— Напротив. — Николас приподнял ее и поцеловал, заставив пожилую леди трепетать и бормотать что-то невнятное.
Когда он вернулся, его жена сидела за книгой.
— «Уэверли»? Должен заметить, что я не большой любитель Вальтера Скотта.
— По-моему, он писал превосходно, — отозвалась Элинор. Она все еще не могла поверить, что он вернулся… — Арабелла пришла в ужас от одной книги на Лористон-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93