Старший бригады подкинул охапку свежих поленьев на горящие угли костра. Пламя лизнуло сухую кору, спираль из дыма и искр лениво поднялась к круглому отверстию в крыше.
– А ну вставайте, да поживей! – прорычал он. – Мы должны выйти на работу до рассвета.
Когда подошли Робертс и Доун, лесорубы уже завтракали в столовой, сидя впритирку на скамейках за длинными, грубо сколоченными сосновыми столами. Повара раздавали им оловянные тарелки с соленой свининой и большие куски хлеба, намазанные черной патокой с бобами.
В дальнем конце столовой над открытым очагом хлопотал голый по пояс повар Ларс Свенсен. Пот блестел в густых волосах, покрывавших его мускулистые плечи и грудь. Свенсен был шведом, суровым с виду и с пышными бакенбардами. Как и большинство лагерных поваров, он содержал свою столовую в безупречном порядке и строгости. Грубые шутки и пустые разговоры здесь запрещались. Быстро поел и уходи – освобождай место для тех, кто стоит в очереди перед входом.
Мужчины приветливо встретили босса и его дочку. Все работники уважали Уолта Робертса. Это был замечательный человек, истинный лесоруб, как и они сами. На его ладонях до сих пор красовались профессиональные знаки отличия – мозоли, твердые, как панцирь броненосца.
Доун тоже пользовалась всеобщим уважением. Когда она подошла к столовой, в очереди сразу смолкли все богохульные и непристойные разговоры.
– Мы будем в конторе, – сообщил Робертс работникам. – Позовете нас, когда будете готовы.
Контора располагалась в длинном прямоугольном здании, таком же, как и бараки, только поменьше. В центре комнаты стояла пузатая железная печка, заранее растопленная поваренком. Когда они вошли, ее металлические бока уже раскалились докрасна.
– Бр-р-р, хорошо! – Доун подошла к печке и протянула к огню озябшие руки.
Две стены комнаты были заняты высокими шкафами с бумагами. Напротив печки стоял большой письменный стол. Сняв тулупы и перчатки, отец с дочкой расселись по своим местам. Робертс взял стопку текущих ордеров из ящика рядом с зеленым промокательным валиком.
– Может, я тебе подиктую, милая? – спросил он у дочери.
– Давай, – охотно откликнулась она.
Доун изобрела свой собственный способ стенографии и писала под диктовку быстрее, чем бывшая секретарша и помощница Робертса, окончившая чикагскую школу секретарей.
Она уже заканчивала третье письмо, когда в дверь постучал десятник лесорубов.
– Мы готовы, – сообщил он.
Отец и дочь надели тулупы и вышли из конторы.
– У нас еще полно писанины, – сказал Робертс дочери. – Знаешь, после ленча возвращайся сюда вместе с «Мэри-Энн», займись ордерами. В три часа придет Деннис Прайс, он подновит бухгалтерские книги. Можешь ему помочь.
У Доун екнуло сердце. Деннис Прайс, симпатичный молодой бухгалтер с востока, работал на полдюжины крупнейших лесозаготовительных компаний штата.
– Как скажешь, папа, – небрежно бросила девушка.
«Надо будет вернуться пораньше, чтобы успеть принять ванну и вымыть голову перед приходом Денниса», – решила она.
В этого парня Доун была влюблена с двенадцати лет. Сначала он относился к ней как к младшей сестренке, называл «лапочка» и «котенок». Но когда она повзрослела, Деннис стал вести себя с ней предельно сдержанно. Теперь она чувствовала, что он наконец увидел в ней женщину. На Рождество Доун поцеловала его под омелой, которую привесила к потолку конторы, и бедный бухгалтер покраснел до самых корней волос. Он всегда старательно избегал лишних прикосновений к девушке.
Они пошли к саням, которые должны были довезти их до северного рукава Сагино. По дороге Доун тайком поглядывала на отца и улыбалась. Робертс и не догадывался о том, что его дочка-сорванец мечтает о любви, что под грубым костюмом лесоруба скрывается женщина, способная на нежность, кротость и пылкую страсть. Доун была еще девственницей, но ей не терпелось поскорее расстаться с невинностью.
Усевшись в сани вместе с другими работниками и закинув ногу на ногу, девушка с удовольствием подхватила любимую балладу лесорубов:
Любовник мой был лесоруб, Теперь таких уж не найдешь. Он скушать мог хоть сена стог, Коль в сено виски ты нальешь.
Любовник мой ушел, забудь! И я пришла сюда в танцзал, Сижу и жду, чтоб кто-нибудь Свой кофе пальцем помешал.
«Любовник… Да, у меня скоро будет любовник!» – приняла решение Доун.
Глава 2
«Мэри-Энн» вернулась в лагерь Робертса около двух часов дня. Доун взбежала на холм и пулей влетела в дом. В кухне две ее сестры консервировали помидоры, прибывшие утренним товарным поездом из южной Калифорнии.
– Где мама? – спросила она, задыхаясь от бега.
– Пошла в погреб за банками, – сказала Пег.
Восемнадцатилетняя Пег, старшая дочь Робертса, была статной девушкой с крупными чертами лица и серыми глазами. Всегда безупречно ухоженная и причесанная, она и сейчас стояла в пышном нарядном платье с оборками, а ее каштановые волосы были собраны двумя причудливыми кренделями на макушке и подколоты перламутровыми гребнями.
– Мне надо принять ванну. Я тороплюсь. Скажи ей, пожалуйста, пусть погладит мое зеленое шелковое платье и нижнюю юбку с широкими складками по подолу, ладно?
Люси, младшая сестренка двенадцати лет, удивленно уставилась на нее.
– Ну и ну! – воскликнула она. – Ванна в два часа дня и парадная одежда! Ты слышала, Пег?
Люси была самой симпатичной и изящной из сестер, с тонкими, точеными чертами лица, широко расставленными фиалковыми глазами и блестящими золотистыми волосами. В платье из швейцарского батиста, украшенном складками, оборками и бледно-розовым кружевом, она напоминала фарфоровую куклу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85