Но потом остановилась на более правдоподобной версии.— В кустах раздался какой-то шум, может быть, там была собака или какое-то другое животное. Он испугался и отпустил меня.— И вы тут же убежали от него?— Да.— И сразу же пришли ко мне? Она покачала головой и отвела глаза подальше от его острого взгляда.— Нет, не сразу, — спокойно ответила она, будто бы напрягая память. — Сначала я спряталась и… долго сидела там, ждала, пока он уйдет. Он искал меня, но потом ему это, видно, наскучило. И он ушел. Я еще долго не решалась выйти. А когда вышла — не знала, куда идти, кроме как к вам. Вы себе не представляете, как граф встретил бы меня!— Расскажите мне.Его негромкий приказ заставил ее вздрогнуть. Рассказать? Это было уже не так просто, потому что больше походило на правду, чем на ложь. За последние годы граф часто предъявлял ей чудовищные обвинения.— Он уверен, что я уже одариваю своей благосклонностью кого вздумается, — сказала она. — Он бы обвинил меня… в распутстве. Он сказал бы, что я получила то, чего заслуживаю.— И вы еще тревожитесь, как бы я не убил этого человека? — удивился Колин. Она резко повернула голову:— Вы находите это забавным? Или вы думаете, что я должна из-за одного этого желать ему смерти?— Ну, скажем, я бы вас за это не порицал.— Вы не понимаете, — резко сказала она. — Дело не в том, что он говорит или делает. Главное — кто он.— Он ваш дядя.— Он граф Уэйборн!Ее повышенный тон не произвел на него никакого впечатления, и она в душе осудила себя за такую горячность. Она постаралась взять себя в руки.— Вы не знаете, какой он властный.Колин закончил последние стежки, перекусил нитку и спрятал иглу в шкатулку.— Я знаю только то, что он плохо управлял своим имением, испытывал терпение кредиторов, злоупотреблял своей властью и совсем запугал племянницу, убедив ее в том, что его жизнь необходимо спасать.Все это была чистая правда, хотя и не вся. Ее ясные серые глаза заклинали его.— Вы не можете представить себе всех последствий.— Последствий? — спросил он. — Для меня? Она покачала головой и тихо сказала:— Для меня.Он удивленно поднял брови.— Как это так?Мерседес встала. Возбужденная его неотступными вопросами, она и забыла, что ей нужно закрыться платьем. Минутой раньше такое действие было бы продуманным кокетством. Сейчас же все произошло без всякого расчета или умысла.— Если он погибнет, то все это обрушится на меня, — тихо сказала Мерседес.Он смотрел на ее платье, свисающее с края постели вне пределов его досягаемости. Нижние юбки облепили ей ноги. Краска возбуждения бросилась ей в лицо, слабым отблеском окрасив кожу на груди. Мерседес вызывающе подняла подбородок, отчего нежная шея ее мучительно напряглась. И резким контрастом смотрелись ее тонкие руки, скрещенные на груди в попытке принять оборонительную позицию. Он подумал, что она, наверное, воображает себя неприступной. Но он видел лишь беспомощность и уязвимость.Колин опустил на пол шкатулку для шитья и повесил зашитую нижнюю юбку на ручку кресла. Потом встал. Заметив его движение, хоть и очень медленное. Мерседес резко отступила назад. Он увидел, как она задела бедром о край тумбочки и вздрогнула, как от сильной боли. Такая боль могла возникнуть только от удара по ушибленному месту.Сразу забыв обо всех других вопросах, он спросил:— У вас есть еще ушибы?Она вытянула руку, не давая ему приблизиться.— Нет, больше ничего.Он хотел было отвести ее руку в сторону, но потом передумал и крепко схватил за запястье. Она пыталась вырваться, но силы были явно неравные. Он подождал, словно отпуская ей время для того, чтобы она могла понять, что сопротивление бессмысленно.— Дайте мне посмотреть, — сказал он. В ответ Мерседес упрямо сжала губы. — Ну, значит, я сделаю это сам.Без дальнейших предупреждений Колин сделал одно неуловимое движение, и она оказалась в его объятиях. Еще одно движение — и он уже поднял ее как младенца под руки и под коленки.Мерседес была одно оскорбленное достоинство. Стиснув зубы, она отказывалась признать очевидное. Он отпустит ее только тогда, когда сделает свое дело, и ни секундой раньше. И никакие ее мольбы здесь не помогут.Колин положил ее на постель. Ее судорожная попытка встать была тут же подавлена. Его большие руки железной хваткой держали ее запястья, так что она и пальцем не могла пошевелить. Бедром он прижал ей ноги. Когда Колин наклонился над ней, светлая прядь волос упала ему на лоб.Охваченная непонятным желанием убрать эти волосы со лба, Мерседес прекратила сопротивление.— Так-то лучше, — сказал он.«Чего уж тут хорошего?!» — подумала она с ужасом. Он, конечно же, заподозрил ее в попытке убить его, а не ласкать.— А теперь я посмотрю, что с вами сделали. На мгновение она забыла, на что была направлена эта его атака.— Это синяк, — ответила она. — Я видела его, когда мылась. Уверяю вас, я от него не умру.Он дал ей высказаться, а потом, будто она ничего и не говорила, поднял чуть ли не до пояса ее нижние юбки и приспустил на левой ноге хлопковые панталоны. На гладкой кремоватой коже красовался синевато-багровый кровоподтек. Сам синяк был размером с соверен, в центре он был почти черным, а ближе к краям был расцвечен всеми оттенками фиолетового.Колин тихонько присвистнул.— Это лишь четвертая часть того, что будет завтра.— Ну что, убедились? — с раздражением спросила она. — Я же говорила вам, что это просто синяк.Но он не торопился оправлять ее юбки. Он на своем веку видел достаточно всяких ран и догадывался о происхождении этого кровоподтека.— Кожа на бедре почти проколота. У него было оружие?Мерседес издала нечто вроде тихого рычания, что красноречиво говорило о степени ее возмущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142