– Я немедленно отправлю ее.
Ханна осуждающе уставилась на внучку.
Летиция, обойдя вокруг стола и взволнованно поблескивая глазами, опустилась на стул, отодвинутый для нее лакеем.
– Эммелина Готорн чудесная женщина. Уверена, она не обидится, если записка чуть запоздает. Но хватит об этом. Для праздника все готово. Он будет сказочным.
Нестер, сидевший во главе стола, шумно развернул салфетку.
– Ах да, день рождения Финни? – Он фыркнул. – Чем на сей раз ты развлечешь нас, сестренка? Ты уже использовала трюк с рукопожатием, остается только поедать садовые насаждения, пока этот фокус всем не наскучит.
Финни побледнела, но Нестер был беспощаден.
– Быть может, ты умеешь лаять или рычать? Или плясать и петь?
Джеффри подался вперед:
– Ты переходишь всякие границы, Нестер.
Нестер прищурился:
– Если кто и переходит границы, так это ты, Аптон.
Воцарилось неловкое молчание.
– У меня с собой фотография отца, которую я привезла из Африки, – быстро сказала Финни.
Нестер рывком повернулся и как-то странно посмотрел на нее.
– Позволь взглянуть! – Он презрительно хмыкнул.
Она передала ему снимок отца, высокого, широкоплечего. Его рыжие волосы были покрашены, однако улыбка оставалась все той же – доброй, обворожительной. Сердце Финни сжалось. Боже, как ей недостает его!
С минуту Нестер пристально смотрел на снимок, затем его взяла Ханна.
– Он всегда был статным малым, – заметила бабушка, вглядываясь в изображение. – Этого у него не отнимешь.
– Да, – произнесла Летиция с волнением в голосе, беря снимок.
Нестер снова взял фотографию.
– А где он сфотографирован?
– На нашей ферме.
– Ферме? – негодующе переспросил Нестер. – Наш отец был исследователем, а не фермером.
– Да, это верно, но мы также владели фермой. Каучуковой фермой.
– Каучуковой фермой? А что это такое?
– Три тысячи акров дикорастущих растений, источающих каучуковый сок, и еще несколько сот акров земли, которые отец расчистил и засадил высокими стройными каучуковыми деревьями.
Нестер был ошеломлен.
– Почему я ничего о ней не знал? Аптон, ты слыхал о каучуковой ферме?
– Нет, но разве это важно, ведь она бог весть где.
– Ну что ж, от нее, верно, были одни убытки. Ни разу не слышал о процветающем предприятии в Африке… разве что о золотых и алмазных приисках. Расскажи мне об этой ферме, может быть, она меня заинтересует.
– Вполне возможно, – с гордостью ответила Финни, – наша ферма приносила приличный доход. Мы являемся крупнейшими экспортерами каучука в мире.
– Возмутительно! – рявкнул Нестер. – Прибыльное предприятие, а я о нем ничего не знаю. Что же с ним теперь?
– Сейчас оно перешло к племени катсу. Эта земля принадлежит им уже сотни лет.
– Фермой завладели дикари? Ты не смела просто так отдать собственность каким-то язычникам!
– Нестер, прошу тебя! – Летиция коснулась его руки.
У Финни перехватило дыхание.
– Кто этот человек? – спросила Ханна, указывая на снимок, где рядом с отцом стоял крупный мужчина.
– Это Гэтуит Нейландер. – Финни не спускала с фотографии глаз. – Он приехал из Бельгии, и у него была масса идей по добыче каучука.
– Красивый малый, – заметила Ханна.
– Да. Он заменил отцу родного сына.
Наступило молчание.
– А это кто? – спросила Летиция, чтобы разрядить обстановку.
Мысленно поблагодарив мать, Финни ответила:
– Хатаби, весьма уважаемый в племени человек.
– Что с ним? – с издевкой спросил Нестер, закипая яростью. – Столкнулся с застекленным окном? Взгляните на его лицо, на этот отвратительный шрам. – Он рассмеялся. – Как две капли воды похож на Мэтью Готорна.
Снова воцарилась тишина. Финни потеряла самообладание. Только сейчас она поняла, как сильно ненавидит Нестера.
– Этот рубец не результат несчастного случая, Нестер, а знак огромной храбрости. В Африке мужчина со шрамом пользуется уважением, а не изувеченных презирают.
Нестер рассмеялся:
– Слава Богу, что я не остался в Африке!
– Да, – парировала Финни, – тебя там считали бы трусом.
Все ошеломленно притихли.
– Как ты смеешь?! – взорвался Нестер, вскочив со стула и грохнув кулаком по столу.
– Нестер, – предостерегающе произнес Джеффри.
Нестер повернулся к нему:
– Довольно с меня твоего поучительного тона. Не забывай, с кем говоришь. Ты, может, и управляешь семейным заводом, но принадлежит-то он мне.
Взор Джеффри помрачнел.
– Я всегда это помню.
Терпение Финни иссякло. Она хотела поскорее уйти от этих людей, с которыми никогда не сможет ужиться, которым совершенно безразлична ее судьба.
– Прошу прощения, – промолвила она, тщательно подбирая слова, опасаясь, что не выдержит и выложит все, что накопилось у нее на душе.
Мэтью сидел у себя в кабинете, когда Финни вошла в дом. До него донесся ее голос. Мэтью и на чердаке услышал бы его, хотя говорила она негромко, не умолкая ни на минуту с того момента, как появилась здесь. Первым делом она поздоровалась с прислугой.
Насмешливо улыбаясь, он ждал, когда Куинси проводит Финни в кабинет. Впервые за долгое время он спокойно проспал всю ночь. Не терял сознания, не страдал от боли. Он видел ее во сне и проснулся от мучительного желания, охватившего все его существо.
При появлении Финни он оцепенел. Ее зеленые глаза сверкали, рыжие волосы рассыпались по плечам. Он едва сдержался, чтобы не заключить ее в объятия.
Вдруг он заметил, что лицо девушки покрыто алыми пятнами и на нем следы слез. Не притворных, искренних.
Ему вдруг пришло в голову, что Финни скорее положит мужчину на лопатки, чем попытается воздействовать на него слезами. Эта мысль обрадовала его и в то же время расстроила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72