Девочка вздрогнула и обернулась. Ее губы тронула печальная улыбка. Видимо, она ожидала увидеть Финни и была разочарована. Мэтью вместе с ней стал смотреть в темноту за окном.
– И часто тебя мучают кошмары? – спросил Мэтью.
– Нет. Иногда.
– Не хочешь рассказать, что тебе снится?
Она заколебалась, потом ответила:
– Пожалуй, не стоит. – Таким тоном, как будто ей было не шесть лет, а все шестьдесят.
Он задумался. Как найти ключ к сердцу девочки, вновь стать ей отцом?
– Финни вернется? – спросила Мэри.
Мэтью оцепенел.
– Нет, не вернется, – сказал он после долгого молчания и увидел, как тень пробежала по лицу Мэри. – Я тоже по ней скучаю.
– И ты ничего не можешь сделать, чтобы вернуть ее?
– Все не так просто, Мэри.
– Но почему? – не унималась девочка.
– Да потому, что она не хочет возвращаться.
Мэри совсем пала духом.
– О, папочка, – вскричала она, – мне так ее недостает!
Опустившись на колени, Мэтью раскрыл объятия, и Мэри, как это бывало раньше, когда жизнь их была безоблачной и счастливой, бросилась ему на шею и залилась слезами. Ей надо было выплакаться, и Мэтью укачивал ее, пока она не успокоилась.
Взяв девочку на руки, он отнес ее в спальню, уложил в постель и заботливо укрыл одеялом.
Всхлипнув, она выпростала руки из-под одеяла.
– Так, может быть, расскажешь, что тебе снилось? – спросил Мэтью, опустившись на край кроватки.
Девочка задумалась, потом ответила:
– Мне снилось, будто ты обнял меня и вдруг куда-то исчез. А я осталась одна. И все меня ненавидят.
Мэтью крепко прижал дочку к себе:
– Боже мой, Мэри, я всем сердцем люблю тебя! Помни об этом. И никогда не брошу. Клянусь.
* * *
Ранним утром следующего дня Мэтью сидел в комнате с видом на парк. Мэри еще спала. Слуги только что приступили к своим повседневным обязанностям. Финни так и не вернулась. Впрочем, она всегда хотела уйти.
Комната пропахла скипидаром и льняным маслом. Перед Мэтью лежали кисти из прекрасного конского волоса и мягкие графитовые карандаши. На палитре были смешаны краски. Однако сосредоточиться Мэтью не мог.
Он то и дело нажимал пальцем на шрам, и с каждым разом все сильнее и сильнее. От боли мутилось в глазах.
Что-то осталось в ране.
Мистер Готорн презрительно усмехнулся.
Он снова надавил, и снова вспыхнула боль. Неужели Финни права?
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – сказал Мэтью.
Куинси внес в комнату серебряный поднос и поставил на стол.
– Ваш кофе, сэр.
Старик уже повернулся, чтобы уйти, когда Мэтью обратился к нему:
– У меня к тебе просьба, Куинси.
– Я знаю, где она! – выпалил дворецкий.
– Я тоже знаю, но не о том речь.
На лице дворецкого отразилось разочарование.
– Ты должен кое-что сделать для меня, – пояснил Мэтью.
Несколько часов спустя, когда солнце садилось за горизонт, черное лакированное ландо Готорна остановилось в Саут-Энде у деревянного здания.
Когда Мэтью вошел в приемную, там находился всего один пациент.
– Доктор Сандерлинг, я Мэтью Готорн. Полагаю, моя супруга рассказала вам обо мне.
Мэри всматривалась в окутавший комнату мрак. Пламя свечи отбрасывало блики на ковер. Мэри пробралась в отцовскую спальню, Мэтью спал крепким сном.
Куинси рассказал ей, что доктор вылечил отца, но девочка не поверила. Вид у него был ужасный. Вернувшись накануне домой, он крепко заснул. На душе у девочки было тревожно.
Родные один за другим бросают ее. Сначала мама, потом на какое-то время отец, а теперь Финни. Мэри боялась, как бы отец вновь не покинул ее.
В отношении Финни у нее созрел план. Она знала, что Финни не отправилась на небеса, как ее мать, а живет всего в нескольких кварталах от их дома. Мэри не раз подкрадывалась к окнам того особняка и видела ее. Но она не станет ничего предпринимать, прежде чем не проснется отец.
Сидя на краю кровати, девочка пристально разглядывала порезы у него на лице, которых раньше не было.
Малышка попробовала разбудить его и узнать, что случилось. Но он даже не пошевелился, и ее беспокойство возросло. Вдруг она заметила на столике какую-то склянку. Настойка опия. Мама постоянно ее принимала. «Для успокоения нервов», – обычно говорила она.
Немного подумав, Мэри вылила содержимое пузырька в раковину и поспешила на кухню, вспоминая по пути, из чего Финни готовила мазь для ран.
Мэтью очнулся. Он чувствовал страшную слабость, но голова почти не болела. Поднес руку к щеке, но тут же отдернул, когда его пальцы коснулись чего-то теплого и липкого.
– Что за дьявольщина?! – удивился Мэтью.
– Осторожно, папочка.
Мэтью приподнялся, повернул голову и увидел Мэри. Девочка сидела рядом с кроватью в кресле, должно быть, притащила его с противоположного конца спальни.
Поднявшись, она снова уложила его на подушку.
– Тебе нельзя делать резких движений, а то швы разойдутся. Лежи смирно. По-моему, врач прекрасно справился со своей работой.
Мэтью прищурился.
– Мистер Куинси мне все рассказал, и я приготовила мази для свежих шрамов, чтобы не загноились. – Она горделиво улыбнулась, совсем как взрослая. – Доктор Сандерлинг был удивлен, когда пришел проведать тебя. Хорошо, что ты очнулся. Тебе уже пора вставать и понемногу ходить.
– Ты прямо как Финни, – вырвалось у него, но он тут же пожалел о сказанном.
Мэри нисколько не обиделась.
– Пожалуй, ты прав, – сказала она, и глаза ее озорно блеснули. – Думаю, надо сделать все, чтобы она вернулась.
Мэтью оцепенел, и у него стало тяжело на душе.
– Мы вернем ее, папочка. Я уверена.
Мэтью медленно повернулся и взглянул на дочь, залюбовавшись ее белокурыми локонами, большими синими глазами, крохотным ротиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72