– Где он находился в то время, как вы беседовали с графом?
– Он был здесь, слушал... под дверью.
– Что он успел услышать из вашего разговора?
– Всю первую половину.
– В какой момент он решил покинуть комнату?
– В тот момент, когда граф… Андре остановилась.
– Когда граф..? – безжалостно повторил Жильбер.
– Когда граф поцеловал мне руку, а я вскрикнула…
– Вы хорошо его видите?
– Да, я вижу, как он наморщил лоб, сжал губы, прижал к груди кулак.
– Следите за ним глазами и с этой минуты следите только за ним и не теряйте его из виду.
– Я его вижу, я его вижу! – воскликнула Андре.
– Что он делает?
– Оглядывается, ищет другую дверь, которая выходила бы в сад. Не найдя двери, он подходит к окну, отворяет его, бросает последний взгляд в сторону гостиной, перелезает через подоконник и убегает.
– Следите за ним в темноте.
– Не могу.
Жильбер подошел к Андре и провел рукой у нее перед глазами.
– Вы отлично знаете, что для вас темноты не существует, – молвил он. – Смотрите!
– Ах! Вот он бежит по дорожке вдоль стены, подбегает к воротам, отворяет их так, что никто этого не замечает, бежит по улице Платриер… Останавливается.. Заговаривает с проходящей мимо женщиной…
– Слушайте внимательно, – приказал Жильбер, – и вы услышите, о чем он спрашивает.
– Я слушаю.
– О чем же он спрашивает?
– Он хочет узнать, где находится улица Сент-Оноре.
– Да, я там живу; он, должно быть, уже там. Ждет меня, наверное, бедный мальчик!
Андре покачана головой.
– Нет! – с заметным волнением возразила она. – Нет... он туда не приходил, нет... он не ждет…
– Где же он?
– Позвольте мне следовать за ним или я его потеряю.
– Да, ступайте за ним, ступайте! – вскричал Жильбер, понимая, что Андре предвидит какое-то несчастье.
– Я вижу, я его вижу!
– Хорошо.
– Вот он выходит на улицу Гренель... потом на улицу Сент-Оноре. Он бегом пересекает Королевскую площадь. Снова спрашивает дорогу, опять бросается бежать. Вот он на улице Ришелье , теперь – на улице Фрондер... сейчас он выбегает на улицу Нев-Сен-Рош… Остановись, сынок! Остановись, несчастный! Себастьен! Себастьен! Разве ты не видишь, что с улицы Сурдьер катит карета?.. Я ее вижу… Лошади… Ах!
Андре жутко вскрикнула, вскочив на ноги. Лицо ее было перекошено от страха за судьбу сына, по щекам катили крупные капли пота вперемешку со слезами.
– Если с ним случится несчастье, – вскричал Жильбер, – помните, что вина падет на вашу голову.
– Ах! – с облегчением вздохнула Андре, не слыша, что говорил ей Жильбер.
– О, слава Богу! Его отбросило в сторону, он не попал под колесо… Вот он упал без чувств, но он жив… Нет, нет, он не умер! Без сознания, только без сознания! На помощь! На помощь! Это мой сын! Сын!
С душераздирающим криком Андре повалилась в кресло, тоже почти без чувств.
Как ни велико было желание Жильбера узнать, что сталось с мальчиком, он дал Андре передохнуть одну минуту – ведь она так в этом нуждалась!
Он опасался, что если будет расспрашивать дальше, сердце ее не выдержит или она сойдет с ума.
Как только ему показалось, что она вне опасности, он снова стал задавать вопросы.
– Ну что?.. – спросил он.
– Погодите, погодите, – отвечала Андре, – вокруг него собралась большая толпа… Будьте милосердны, дайте же мне пройти! Дайте мне посмотреть: это мой сын! Это мой Себастьен! О Господи! Неужели среди вас нет хирурга или лекаря?
– Я бегу туда? – вскричал Жильбер.
– Погодите, – останавливая его за руку, опять проговорила Андре, – вот толпа расступается. Верно, пришел тот, кого звали, кого так ждали! Идите же, сударь, скорее идите сюда! Вы же видите, что он не умер, вы же видите, что его еще можно спасти.
Она вскрикнула, будто чего-то испугалась.
– Ax! – воскликнула она.
– Что там такое, Господи?.. – спросил Жильбер.
– Я не хочу, чтобы этот человек прикасался к моему ребенку! – кричала Андре. – Это не человек, это горбун... гном... вампир… О, до чего он гадкий! Гадкий!
– Графиня, графиня… – пробормотал трепеща Жильбер. – Небом заклинаю вас! Не теряйте Себастьена из виду!
– Будьте покойны, – отвечала Андре, глядя в одну точку; губы ее тряслись, она протянула руку, – я следую за ним , за ним…
– А что делает этот господин?
– Уносит его с собой... на улицу Сурдьер... свернул налево в тупик Сент-Гиацинт, подходит к низкой двери, которую он оставил приотворенной… Он толкает дверь, наклоняется, спускается по лестнице. Он кладет его на стол, где лежит перо, стоит чернильница, разложены рукописные и отпечатанные в типографии листы. Он его раздевает... засучил рукав... накладывает на руку жгут, который ему поднесла грязная женщина, такая же гадкая, как он сам: он раскрывает сумку с инструментами, достает ланцет… Он собирается пустить ему кровь… О, я не могу этого видеть! Я не могу видеть кровь моего сына!
– Тогда поднимайтесь на улицу. – приказал Жильбер, – и сочтите ступеньки.
– Я уже сосчитала: одиннадцать.
– Внимательно рассмотрите дверь и скажите мне, не видите ли вы на ней чего-нибудь особенного.
– Да... маленькое квадратное окошко, забранное решеткой в виде креста.
– Отлично! Это все, что мне нужно.
– Бегите… Бегите… Вы найдете его там, где я сказала.
– Вам бы хотелось проснуться немедленно и все помнить? Или вы желаете очнуться лишь завтра утром и все забыть?
– Разбудите меня сейчас же и сделайте так, чтобы я все помнила!
Жильбер провел большими пальцами по бровям Андре, дунул ей на лоб и проговорил:
– Проснитесь!
В то же мгновение глаза молодой женщины ожили, она зашевелилась; потом Андре почти без страха взглянула на Жильбера и повторила, проснувшись, то, что она говорила ему во сне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38