Ничто не отвлекало Пейшенс от размышлений.Ей двадцать шесть. Ее жизнь в Дербишире была далека от монастырской. Среди ее знакомых было множество джентльменов, большая часть которых принадлежала к тому же сорту, что и Вейн Кинстер. И многие из этих джентльменов думали о ней то же самое, что и Вейн Кинстер. Она же никогда о них не думала. Ни один не владел ее мыслями дольше часа и даже дольше нескольких минут. Никому из них не удалось пробудить в ней интерес к себе.Вейн же занимал ее внимание постоянно. Когда они находились в одной комнате, он обострял ее восприимчивость, без труда подчинял себе ее эмоции. Даже на расстоянии он оставался средоточием ее мыслей. Она с легкостью вызывала в сознании его образ, он часто снился ей.Да, она ничего не выдумывает. Она относится к нему не так, как к другим. Он пробудил в ней более глубокие чувства — все это не выдумка, а факт.И нет смысла отворачиваться от фактов, это не в ее характере. Нет смысла притворяться, боясь предположить, что было бы, если б он повел себя не так благородно и попросил впустить его в ее комнату.Она бы открыла перед ним дверь с радостью, без волнения и страха. Ее нервозность объяснялась бы возбуждением, предвкушением и отнюдь не неуверенностью.Конечно, она прекрасно знала, что такое соитие. В этом она была сведуща. Привлекало же ее совсем другое. Ей хотелось узнать, что первично — эмоции, которые толкают людей на этот акт, или сам акт, пробуждающий в них эмоции?Как бы то ни было, ее совратили, полностью и бесповоротно. Но виновен был не Вейн, а ее желание отдаться ему. Она прекрасно понимала разницу.Желание — это, должно быть, то, что чувствовала ее мать, то, что заставило ее выйти замуж за Реджинальда Деббингтона и обречь себя на союз без любви, длившийся до ее смерти. Поэтому у Пейшенс есть все причины не доверять эмоциям, избегать их и отвергать.Однако она не могла. Ее эмоции слишком сильны, чтобы можно было легко освободиться от них.Но если бы ей дали возможность выбора, она предпочла бы опыт, волнение, знания и не согласилась провести остаток жизни в неведении.Эти эмоции — это и жизненная энергия, и радость, и бесконечный восторг. Это то, что она жаждала испытать. Она уже не сможет жить без них, да в этом и нет надобности.Она никогда не задумывалась о замужестве, избегала его, откладывая под всяческими предлогами. Замужество оказалось для ее матери ловушкой; оно погубило ее. Любить, пусть и безответно, гораздо слаще, даже если эта сладость имеет горьковатый привкус. Она никогда не отвергнет эти переживания.Вейн хочет ее и не скрывает этого. Она видит, как жгучее желание превращает его глаза в раскаленные угли. Ей льстит то, что она так возбуждает его. Это как отзвук глубинной, неосознанной мечты!Он сказал «до завтра» — ну что ж, все в руках Божьих. Когда время придет, она встретится с ним и ответит на его желание, страсть, влечение. Она откроет перед ним врата наслаждения и удовольствия и сама войдет в те же врата. Так, она знала, и должно быть, и хотела, чтобы было так.Их связь будет длиться столько, сколько возможно. Да, конец их отношений наполнит ее душу горечью, но она не попадется в ловушку, не станет пленницей бесконечной тоски, как ее мать.Грустно улыбнувшись, Пейшенс взглянула на Мист.— Пусть он и хочет меня, но он остается истинным джентльменом. — Она всем сердцем желала, чтобы это было не так. — Он не способен дарить любовь, а я никогда — слушай внимательно! — никогда не выйду замуж без любви.Вот в чем вся суть. Вот какова ее судьба.И она не пойдет ей наперекор. Глава 12 На следующее утро Вейн спустился к завтраку рано. Он положил себе еды и сел на свое место. Вскоре стали появляться другие джентльмены. Входя в столовую, они обменивались обычными приветствиями.Вейн отодвинул свою тарелку и знаком попросил Мастерса налить ему еще кофе.Владевшее им напряжение напоминало туго скрученную пружину. Сколько же ему ждать, прежде чем можно будет отпустить ее? Пейшенс, по его мнению, должна была серьезно подумать об этом, однако она вынуждена находиться подле Минни.К завтраку Пейшенс так и не вышла, и Вейн, тихо вздохнув, сурово посмотрел на Джерарда:— Мне нужно прокатиться. — Хороший галоп поможет высвободить хоть часть переполняющей его энергии. — Интересуетесь?Джерард выглянул в окно:— Я собирался порисовать, но освещение тусклое. Лучше я проедусь верхом.Вейн повернулся к Генри:— А вы, Чедуик?— Я, — Генри откинулся на спинку стула, — подумывал о том, чтобы отработать угловые удары. Не хочется останавливаться на достигнутом.— Это чистая случайность, что вы в прошлый раз обыграли Вейна, — хмыкнул Джерард. — Любой подтвердит, что он был немного не в настроении.Немного не в настроении? Может быть, следует просветить братца Пейшенс насчет того, до какой степени «не в настроении» он был? Однако непристойное повествование о своих ощущениях не притупит эту ноющую боль.— Э-э, но ведь я выиграл. — Генри упорно цеплялся за миг своего торжества. — Я не собираюсь выпускать победу из рук.Вейн лишь язвительно усмехнулся, довольный тем, что Генри не поедет с ними. Джерард предпочитал молчать во время конных прогулок, и это соответствовало настроению Вейна гораздо больше, чем словоохотливость Генри.— Эдмонд?Все посмотрели на Эдмонда. Тот таращился в пустую тарелку и что-то еле слышно бормотал. Его волосы торчали в разные стороны.Вейн взглянул на Джерарда, и юноша покачал головой. Было ясно, что Эдмонд глух ко всему, кроме музы, которая крепко держала его в своих цепких объятиях. Вейн и Джерард встали.И в это мгновение в комнату вошла Пейшенс. Остановившись, она посмотрела на Вейна, и он тут же опустился на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114