С наступлением вечера она направилась в свою каюту. И снова Кэт проснулась, дрожа от холода. Немного успокоившись, она устремилась на палубу.
За дверью каюты стоял Трэвис. Он молча взял Кэт на руки, принес в свою каюту, опустил на кровать и лег рядом, прижимая ее к себе.
Постепенно она затихла в его объятиях. Трэвис прижал ее крепче. Кэт не сопротивлялась, но и не подалась навстречу ему.
– Кэт, – тихо начал он. – Позволь мне помочь тебе, иначе мы оба сломаемся.
Она молчала.
Трэвис нежно коснулся губами ее лба. Его ласки напоминали дуновение легкого ветерка. Трэвис старался не думать о будущем, о любви и о времени – обо всем том, чего нельзя купить за деньги. Он наблюдал за тем, как лунный свет играет на лице Кэт, пристально всматривался в нее, надеясь заметить момент, когда она перестанет страдать.
Это повторялось из ночи в ночь. Кэт просыпалась, Трэвис успокаивал ее, и она снова засыпала. Но он уже не мог заснуть. Кошмар Кэт стал его кошмаром.
Каждую ночь, успокоив ее и дождавшись, пока она снова уснет, Трэвис осторожно вставал с постели и выходил из каюты. Оставаясь наедине с лунным светом, морем и ночью, он чувствовал под ногами надежную палубу. Его преследовали голоса, повторяющие, как мало ему дано сделать и как много он потерял.
Восхищенный голос Кэт:
“Это просто сон. Сначала ты, теперь этот корабль. Не буди меня, Трэвис, подожди немного”.
Голос Кэт, дрожащий от боли:
“Почему? Почему я не встретила тебя в январе, когда мы, наверное, обрели бы возможность любить друг друга?
Предложи мне отправиться в путешествие в январе. К январю я расплачусь по всем главным долгам и поплыву с тобой на край земли.
Мне не нужны твои деньги, как ты этого не понимаешь?
Если ты перестанешь покупать женщин, то заметишь, что не всех женщин можно купить”.
Но Трэвис боялся поверить ей.
Потом все-таки поверил, но после этого снова испытал предательство.
“Ты веришь в чудо? Я беременна, любимый. Беременна! У нас будет ребенок! Трэвис, дорогой, любимый, наш ребенок!”
Даже сейчас, вспоминая радость Кэт, он чувствовал боль. А ведь Трэвис должен был разделить эту радость, ему следовало упасть перед Кэт на колени и благодарить Бога за чудо. Но его охватил страх; он побоялся повторить старую ошибку, и это стоило жизни еще одному ребенку.
“Ты родишь ребенка и потом отдашь его мне. Мой адвокат подготовит через несколько дней все необходимые бумаги”.
Трэвис позволил прошлому затмить настоящее.
Сжимая ладонями поручень, Трэвис невидящим взором смотрел в полночь. Голоса терзали его душу, пока она не начала кровоточить. И Трэвис с ужасом услышал свои слова:
“Если ты добиваешься брака, забудь об этом. Я не повторяю своих ошибок и не женюсь второй раз на проститутке”.
Отчаяние охватило Трэвиса. Ведь он был так уверен, что Кэт придет в себя, увидев фотоаппараты, море… его…
Увы, она не желает говорить с ним! Не желает даже смотреть на него.
Трэвис не обвинял Кэт. Напротив, ему хотелось прокричать в ночь ее имя, громко поведать о своей любви, но его горло перехватило от сознания невосполнимой утраты. Как и Кэт, он лишь безропотно в стоял в тишине, преследуемый мыслями о прошлых ошибках.
Уронив голову на грудь, Трэвис погрузился в страдания. Сейчас единственная возможность сблизиться с Кэт – объединиться с ней в горе, раз уж любви не суждено соединить их.
“Я знаю, что ты ненавидишь меня. Я вернулся к тебе слишком поздно. Если ты не хочешь моего ребенка, заведи ребенка от другого мужчины.
Сделай хоть что-нибудь, Кэт, хоть что-нибудь, но только не будь безучастной. Кричи и ругай меня, я это заслужил”.
* * *
Кэт показалось, что она проснулась сразу же после того, как Трэвис успокоил ее. Она не понимала, что разбудило ее. Привычный кошмар уже не преследовал, да и холода она тоже не чувствовала.
Вскоре она догадалась, что проснулась лишь потому, что была в постели одна. А в последнее время Кэт уже привыкла к тому, что Трэвис рядом, привыкла ощущать его прикосновения, дыхание, тепло.
Она тихо вышла на палубу. Хотя на ней была только легкая футболка, Кэт не чувствовала холода, ибо “Повелительница ветров” перенесла их в южное лето.
Возле яхты резвилась стая дельфинов; их гладкие спины проблескивали под низкой луной.
Кэт не сразу заметила на носу Трэвиса, хотя его силуэт, залитый лунным светом, выделялся на фоне тьмы. Склонив голову, он облокотился на поручень и, казалось, застыл в напряжении. Трэвис стоял вполоборота к Кэт, но не видел ее. Можно было подумать, что он любуется морем и грациозной игрой дельфинов.
Кэт замерла, стараясь не дышать. Красота момента поразила ее. Услышав какой-то необычный звук, она решила, что у нее невольно вырвался стон изумления, но нет, это плакал Трэвис, закрыв лицо ладонями.
“Но он же не может плакать! Есть ли на свете что-нибудь, способное вызвать слезы у богатого мужчины?”
Потрясенная, Кэт вернулась в каюту Трэвиса, упала на его постель и предалась размышлениям. И тут свет истины озарил ее. Трэвис плакал, потому что Кэт не могла плакать.
Осознание вины заставило его вернуть Кэт фотоаппараты, жалость побудила Трэвиса заботиться о ее здоровье. Но ни вина, ни жалость не стали бы причиной его слез.
Задрожав при этой мысли и боясь верить себе, Кэт задумалась о том, сколько ночей подряд Трэвис, успокоив ее, выходил один на палубу. И рядом с ним не было никого, кто успокоил бы его.
И к Кэт наконец пришли слезы. Они обожгли ее, растопили лед, сковавший душу, и тогда в ней проснулась жестокая боль.
Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем Трэвис тихо зашел в каюту и осторожно лег на постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83