Вот так, очевидно, возникла эта мысль о женитьбе.
Тут к нему подошла Димидиус, видимо, желая получить морковку или яблоко. Закери начал рассеянно чесать ее за ухом. Как странно, что он нашел свое будущее в корове. Красивой, но все же корове.
– Не помешала? – услышал он за спиной голос Кэролайн.
Он вздрогнул от неожиданности, но продолжал чесать за ухом коровы.
– Разговор был каким-то односторонним. Как вам удалось избежать шарады?
– Наверное, ваша тетя изображала короля Генриха Восьмого, а потом пошла за своей шалью.
– Ах, Генриха. А я думал, что она изображает моего брата Шарлеманя.
– А я все думала и думала. Значит, не он один.
– О чем?
– О том, какой ответ я получу через пять дней от месье Танберга.
А потом она уедет и даже не обернется.
– Да. Вам помочь уложить вещи?
– Нет.
Кэролайн провела рукой по его спине, а когда он обернулся, ее ладонь переместилась ему на грудь.
– В последние несколько дней вы сделали кое-какие заявления. Но я подумала, не были ли они лишь пустыми разговорами.
– Нет, мисс Уитфелд, это не так.
– Докажите.
Сказки о том, что лунный свет вызывает безумие, видимо, имели под собой почву, но он не собирается терять драгоценное время, пытаясь найти лекарство от этого вида безумия.
Они страстно поцеловались, и Закери понял, что она не флиртует.
– Мы не можем делать это здесь, – пробормотал он.
– Может, в конюшне? – спросила она, стягивая с его плеч камзол.
– Не очень романтично.
– Мы не можем вернуться в дом. Кто-нибудь нас увидит. И я точно не собираюсь пройти пешком три мили до гостиницы в Троубридже. Тем более что там все знают нашу семью.
– Вы меня убедили. Конюшня так конюшня. Взявшись за руки, они обогнули дом и направились к задней двери конюшни. Внутри был лишь один помощник конюха, но он спал в каморке, где хранилась упряжь. Они поднимутся на сеновал, и там им никто не помешает.
Кэролайн поднялась по стремянке первой, так что Закери смог насладиться видом ее голых ног. Он поддразнивал ее уже несколько дней, но удивился, что она поддалась. Но это была Кэролайн, и она всегда добивалась своего. Конечно, в своем воображении он представлял их в мягкой постели с шелковыми простынями в окружении мерцающих свечей, но возможности не всегда совпадают с намерениями.
Он сбросил камзол, жилет и сапоги на кучу сена.
– Иди ко мне, – прошептал он, целуя ее.
Она повернулась к нему спиной, и он медленно стал расстегивать платье, хотя ему не терпелось опрокинуть ее на спину и овладеть ею, прежде чем к ней вернется благоразумие. Каждую расстегнутую пуговицу он перемежал поцелуями в шею, пока не почувствовал, как она дрожит.
– Закери.
Он медленно стянул до талии платье и сорочку. Он предпочел бы дневной свет или на худой конец романтические свечи, но бело-голубой свет луны, проникавший через двери сеновала, придавал ее коже неземное мерцание, которое опьяняло его.
Она перешагнула через упавшее платье и очутилась в его объятиях. С ее помощью он стянул через голову рубашку и отшвырнул в сторону. Плоть натянула брюки. Она оттолкнула его руки и сама расстегнула ширинку. Они стояли друг против друга обнаженные, и Закери упивался видом белокожей богини.
А она опустила глаза на его плоть. Потом обхватила ее пальцами.
– Еще один урок анатомии? – спросил он нетвердым голосом.
– В прошлый раз я не очень хорошо тебя рассмотрела.
– Можешь смотреть и делать все, что угодно.
Кэролайн воспользовалась этим великодушным разрешением. Закери, стиснув зубы, терпел. Если она собирает информацию для картины или скульптуры, результат обещает быть интересным.
– Закери, что ты чувствуешь?
– Если я буду так чувствовать еще какое-то время, боюсь, я не смогу выполнить свою часть обмена информацией.
Улыбка тронула ее губы. Она опустилась на колени и, подняв на него глаза, поцеловала кончик плоти.
– Господи, Каро. Довольно.
Он тоже опустился на колени и прильнул к ее губам. Их языки встретились, и взаимное желание притянуло их друг к другу. Подложив руки ей под спину, он опустил ее на сено и лег сверху.
Медленно двигаясь, он взял в рот один сосок, одновременно лаская другой. Поменяться ролями будет только справедливо, решил он, и, продолжая целовать ее, сунул палец ей между бедрами.
Кэролайн вздрогнула и сначала впилась ногтями ему в плечи, но потом откинула голову и расслабилась. Ему не пришлось спрашивать, что она чувствует: жар и влага говорили сами за себя. Он раздвинул бедра шире и еще глубже погрузил в нее палец.
Она стонала и извивалась. А он, несмотря на боль в паху, провел губами вниз по груди и животу, а потом, подняв ее колени, скользнул языком внутрь.
– О Боже! – Она схватила его за волосы. – Остановись. Пожалуйста, остановись.
Но ее руки прижимали его к себе, а не отталкивали. Он поднял голову.
– Скажи, чего ты хочешь, Кэролайн. Если скажешь, чтобы я остановился, я остановлюсь. – Пусть это убьет его, но он сделает так, как она просит.
– Нет, нет. Просто… это так… Я не могу больше сдерживаться.
Закери понял, что она имеет в виду. Он и сам уже был на самом краю.
– И не надо, любовь моя.
Он стал покрывать поцелуями внутреннюю сторону ее бедер, потом поднялся выше, чтобы целовать грудь. Он хотел, чтобы она лежала на спине, стонущая и беспомощная, а он найдет наконец свое освобождение внутри ее. Но он дал обещание – даже несколько обещаний, – и если в конце недели она уедет в Вену, пусть запомнит эту ночь.
Вытянувшись вдоль ее тела, он снова ее поцеловал, а потом, обхватив руками, перевернул так, что она оказалась сверху.
– А теперь сядь.
Он тоже сел и, приподняв ее бедра, направил ее на свою твердую плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86