Цыганка показалась Хулиане настоящей красавицей. Подчиняясь внезапному импульсу, она сняла перчатки и нежно взяла гадалку за руки. «Спасибо, что согласились поговорить со мной», — просто сказала девушка. Обезоруженная ее порывом, Амалия решила пренебречь главным законом своего народа: ни в коем случае не доверять гадже, особенно если это может навредить всему племени. Она коротко поведала о темных делах Монкады, рассказала, что нападение было подстроено, что на самом деле Хулиане и ее сестре ничего не угрожало, и добавила, что кровь из раны Монкады на самом деле была куриной. Цыганка объяснила, что ее соплеменники порой выполняли поручения кабальеро, но старались не связываться с настоящими злодействами, вроде нападения на графа Орлова, потому что обычаи племени требовали избегать насилия. «Мы не преступники!» — заявила Амалия и поклялась, что цыгане сожалеют об участи русского и о причиненных Нурии побоях. Чтобы окончательно завоевать доверие девушки, гадалка добавила, что серенады под ее окном пел Пелайо, а вовсе не Монкада, которому медведь на ухо наступил. Хулиана внимательно выслушала признания цыганки. Женщины сердечно простились, и Амалия ушла; оставшись одна, Хулиана разрыдалась.
В тот же вечер Томас де Ромеу принял в своем доме Рафаэля Монкаду, который уже оправился от потери крови и, как говорилось в его кратком послании, мечтал лично выразить свое почтение Хулиане. Утром лакей доставил букет для Хулианы и коробку миндальной халвы для Исабель — скромные, но изящные знаки внимания, по достоинству оцененные Томасом. Монкада, как всегда элегантный, опирался на трость. Томас принял гостя в главном зале, где по такому случаю навели блеск, предложил ему хереса и в сотый раз поблагодарил его за спасение дочерей. Тотчас же послали за девушками. Хулиана, одетая скромно, будто монашка, была спокойна и решительна. Исабель, с горящими глазами и насмешливой ухмылкой на губах, держала сестру под руку так крепко, словно боялась, что та убежит. Рафаэль Монкада заметил бледность Хулианы и решил, что это от волнения.
— Что ж, учитывая, сколько вам пришлось вынести… — начал он, но тут девушка перебила его и дрожащим голосом, но с железной решимостью заявила, что скорее умрет, чем станет его женой.
Получив от Хулианы окончательный отказ, Рафаэль Монкада с трудом сдержал ярость и заставил себя учтиво проститься с семьей де Ромеу. Прожив на свете двадцать семь лет, он сталкивался порой с незначительными препятствиями, но еще ни разу не проигрывал. Признавать себя побежденным Монкада не собирался, ибо не все еще было потеряно, в его распоряжении оставались испытанные средства: положение в обществе, деньги и связи. Молодой человек подавил желание расспросить Хулиану о причинах отказа, он понимал, что выбрал неверную стратегию. Девушка явно что-то заподозрила, и Рафаэль не стал подвергать себя риску разоблачения. Что ж, рассказать Хулиане правду о нападении в проулке мог только один человек: Пелайо. Монкада не думал, что цыган осмелился бы предать его, ничего не выиграв от этого предательства, скорее он проболтался по неосторожности. В этом городе никому не удавалось долго хранить секреты; слуги распространяли информацию куда быстрее, чем французские шпионские сети. Довольно было одного беспечно оброненного слова, чтобы слухи дошли до Хулианы. Монкада предпочитал нанимать цыган, поскольку они были кочевниками, не задерживались долго на одном месте, не общались с иноплеменниками, почти не имели в Барселоне друзей и знакомых и потому могли сохранить тайну. Потеряв связь с Пелайо во время путешествия, Монкада вздохнул с облегчением. От этого народа ему становилось не по себе. Рафаэль собирался начать жизнь с чистого листа, позабыть о прошлых грехах и навсегда порвать с темным миром злодейства и корысти, но не прошло и нескольких дней, как он понял, что заблуждался. Когда Хулиана попросила еще две недели, чтобы обдумать предложение руки и сердца, Монкада впал в отчаяние, прежде не свойственное ему, человеку, привыкшему справляться с демонами в собственной душе. Он несколько раз писал Хулиане из-за моря, но она оставила его письма без ответа. Монкада принял ее молчание за проявление робости, вполне естественной для девушки, которая оставалась незамужней, когда многие ее сверстницы уже успели стать матерями. Рафаэль считал подобное целомудрие несомненным достоинством: ведь именно из таких девиц получались послушные жены. Однако промедление девушки поколебало уверенность Монкады, и он решил поторопить события. Пришлось бы кстати романтическое приключение, совсем как в обожаемых Хулианой романах, однако ждать, когда подвернется подходящий случай, Рафаэль не собирался. Ему предстояло совершить подвиг, не причинив никому вреда, — например, спасти от грабителей даму, которой совершенно случайно может оказаться Хулиана. Разумеется, молодой человек не счел нужным делиться такими соображениями с Пелайо, он просто отдал цыгану распоряжение, а тот превосходно с ним справился. Сцена в проулке оказалась короче, чем было задумано, потому что актеры разбежались, как только взяли в толк, что Монкада орудует шпагой по-настоящему. Это обстоятельство не позволило благородному кабальеро предстать во всем блеске, и потому, когда Пелайо пришел за своим вознаграждением, Монкада сильно урезал его жалованье. Поторговавшись, Пелайо уступил, но у Рафаэля все же остался неприятный осадок; этот человек знал слишком много и при случае мог выдать его. Разумеется, никто не придал бы особого значения свидетельству цыгана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127