Не О'Лайам-Роу убедил меня чистосердечно покаяться, Стюарт. Только один человек мог сделать это: он попытался заставить меня рассказать обо всем французскому послу и уговорил выдать тебя. Не О'Лайам-Роу, ты, дурак, глупый, длинный, безмозглый дурак. Но твой дружок Кроуфорд из Лаймонда.Наступило тягостное молчание. Когда ты меньше всего ожидаешь, на тебя обрушивается истинный сокрушительный удар.— Он умер, — пробормотал Стюарт безжизненным голосом.— Он был здесь, в этой самой комнате несколько часов назад. И смеялся, — злорадно бросил Брайс Хариссон. — Вот они, твои подлые заговоры, твоя смертельная белладонна. Над ними, наверное, сейчас хохочут в долине Луары, надрывая животы. Государственная измена! Ты, гнусная вонючая тварь. — Хариссон не мог остановиться, истерика охватила его, перенося обратно в детство, воскрешая давнее боязливое соперничество. — Тебе не сбить даже головки лютика.Онемевшие нервы ожили. Кровь закипела в жилах, голова и сердце переполнились неистовой жаждой хоть раз в жизни добиться цели. По обеим его сторонам по-прежнему неподвижно стояли солдаты, но его не держали и беспечно оставили ему шпагу. Лучник не успел ни о чем подумать. Хариссон еще не кончил говорить, как Стюарт вытащил клинок и шагнул к нему.Хариссон отшатнулся, голос его дрогнул. Стюарт сделал еще шаг. Хариссон, издав сухой, харкающий, продолжительный крик, оказался прижатым к окну: отступать больше было некуда. С улицы доносились голоса подмастерьев, похожие на крики чаек. Шериф громко приказал:— Держите его!Секретарь и пристав нерешительно затоптались на месте, а стража ринулась вперед.Но они опоздали. Пристально вглядываясь в пожелтевшее лицо, встрепанные седые волосы, сбившиеся, обшитые тесьмой наплечники, Робин Стюарт произнес:— Пришло время набраться опыта, а? Отправляйся в ад, там тебе место!Глаза Стюарта остекленели, дыхание вырвалось с шумом, как у человека, принявшего наркотик. И, подняв обеими руками длинную шпагу, он вонзил клинок в дрожащее тело, как мясник на бойне вонзает свой топор.В тот же четверг вечером Лаймонд вернулся из своей безуспешной поездки в Ислингтон, переоделся и, вооружившись поддержкой де Шемо и всесильной эмблемой своей должности, направился прямо к Уорвику, чтобы официально выразить свое беспокойство по поводу раскрывшегося заговора, в котором замешан шотландец по имени Брайс Хариссон, находящийся у лорда в заключении. Он намеревался просить, чтобы Хариссону позволили посетить де Шемо для допроса, а также рассчитывал на содействие англичан в поиске и поимке сообщника Хариссона — шотландца Стюарта.Таково было рутинное начало игры, которая поведется сейчас с обеих сторон: каждый ход будет совершаться на глазах у всех и конечный результат предопределен. У французского посла не было никаких сомнений, что Вервассал справится наилучшим образом.Обладая нужной сноровкой, он гораздо глубже, чем де Шемо, оценивал ситуацию со всеми ее подводными течениями. Когда де Шемо неосмотрительно заговорил о Стюарте со своей женой, а та воскликнула: «Убийца! Ах, не может быть: лучник из роты Джона и Анны! Как он будет переживать!» — посол почувствовал, что это привлекло внимание Лаймонда. Он знал, что Кроуфорд, выздоравливающий после какого-то ранения, вынужден был поступить на службу к вдовствующей королеве за отсутствием иного полномочного посланника — вещь довольно обычная для младшего сына знатной семьи. Он мало знал о его прошлом, хотя давно был знаком с Томом Эрскином. Разумеется, ему хотелось бы знать больше. Он догадывался, что Жанна, его жена, несколько побаивается странного, гибкого, как кошка, молодого человека с тросточкой.Они уже начали ужинать, когда вернулся Лаймонд. Этим вечером стол был накрыт в личных апартаментах посла, слуги бесшумно передвигались, разнося баранину и перепелов, их форменные шапочки были аккуратно сложены на буфете. На гобеленовой скатерти серебро Жанны сверкало в лучах позднего апрельского солнца.Это она расслышала шаги у двери, и инстинкт хорошей хозяйки заставил ее встать и пригласить гостя. Он обернулся, когда жена посла окликнула его:— Господин Кроуфорд, мы оставили вам ужин!Он вошел, вежливо занял свое место за столом и непринужденно повел разговор, но ел с отсутствующим видом: приготовленные хозяйкой блюда не произвели впечатления, он явно торопился закончить ужин и взвалить на Рауля еще какие-то дела.Практически он начал прежде, чем все вышли из-за стола, едва Жанна успела закончить свой любимый рассказ о том, как ребенок напал на кошку. Он улыбнулся и сказал что-то настолько забавное, что ей захотелось запомнить его слова и сообщить матери в очередном письме. Но уже в следующий момент он повернулся к ее мужу и, не извинившись, начал передавать свой разговор с лордом-церемониймейстером его величества.Конечно, она не могла вникнуть во все детали. Она просто смотрела, как герольд вертит в руках серебряный кубок, наполненный их лучшим вином, которое он так и не пригубил, и говорит:— Точно такая история, какую и могли сочинить Уорвик и его друзья. Лорд утверждает, будто три недели назад Стюарт явился к нему с каким-то предложением, но его милость до сегодняшнего дня не знал, в чем оно заключается. Он потрясен, возмущен и сделает все, что в его силах, чтобы помочь нам.Рауль, казалось, не был слишком раздражен тем, что его отвлекли от любимого блюда, во всяком случае его голос звучал не так брюзгливо, как это обычно бывало в конце тяжелого рабочего дня.— А Стюарт и Хариссон?— Хариссон, конечно, арестован по другим причинам, совершенно не связанным с этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111