При достопамятном въезде в свой верный город Руан великодушнейший, могущественнейший и победоносный король Франции Генрих II должен был, сам того не ведая, встретить подлинно королевский прием. И будь даже все известно заранее, ничто уже не могло помешать рыжеголовым ветреницам ступить на железную тропу своего каприза.На заре того же самого дня, оставив Пайдара Доули дома, О'Лайам-Роу и его секретарь вышли из «Золотого креста» под усиленной охраной. До начала торжественного въезда они должны были пересечь город, пройти через мост и занять предназначенные им места. Их вел лорд д'Обиньи, одетый с ослепительным великолепием, а Робин Стюарт, который с присущей ему добросовестностью тоже постарался придать элегантность своему наряду, вместе с несколькими лучниками замыкал шествие.На улицах уже толпился народ. Половина Нормандии принимала участие в торжественном въезде короля Генриха, а вторая половина пришла посмотреть. Тротуары были запружены людьми еще начиная с полуночи, и весь путь процессии — улица Гран-Пон, Кросс, улица Сент-Уэн, Сен-Маклу, Пон-Робек и соборная площадь — был устлан коврами и усыпан цветами, а в окнах, украшенных гобеленами и гирляндами, виднелось множество голов.Где-то пропела труба, заглушенная топотом ног, и процессия внезапно двинулась быстрее. Труба прозвенела опять.— Бог мой, да мы ведь опаздываем, — заметил Робин Стюарт, а лорд д'Обиньи, услышав это, тихо выругался. Задержался-то он, а не лучник, но ему в королевской процессии предназначалось куда более заметное место.— Вот повозка, — мягко сказал О'Лайам-Роу.Продираться сквозь гущу людей было трудно, поэтому до сих пор все шли молча, однако могло показаться, что обоих гостей французского короля скорее забавляло, нежели восхищало увиденное, хотя О'Лайам-Роу, старательно вытягивая шею, два раза чуть не упал, и оба раза принца пришлось под мышки вытаскивать из толпы, чтобы его не растоптали.Повозка, которую он разглядел, замыкала процессию; в ней сгрудились увитые гирляндами нимфы с корзинками в руках, какие-то люди с картонными замками на высоких древках, с античными букцинами 16) и амфорами; двое хмурых пленников со скованными запястьями, а позади всех, на самом краю, — три фигуры в римских туниках с квадратным вырезом и голыми коленями, прижимающие к груди трех отчаянно вырывающихся барашков.— Идите сюда, — сказал О'Лайам-Роу и начал усердно карабкаться в повозку. Тади Бой подсадил его и влез сам, а за ним — Стюарт и его люди.Д'Обиньи заколебался. Сам бы он, возможно, не принял бы такого решения, но теперь иного выхода не было. Однако же для себя он счел неприличным ехать в повозке. Сказав несколько любезных слов первому же подвернувшемуся молодому всаднику в расшитой одежде, лорд сел позади него в седло и в скором времени скрылся из глаз.А повозка с ее разномастными пассажирами тяжело катилась вперед. О'Лайам-Роу, запутавшийся в букцинах, как Лаокоон 17) — в змеях, дружелюбным тоном принялся было критиковать триумфальное шествие, целиком скопированное с Птолемеев 18), и одна из дриад, прижатая к боку лучника, громко захихикала. Выглянуло солнце, заливая все вокруг желтым светом. Тени, свежие и живые, легли на толпу; засияла позолота и засверкала краска; холодные, нервные, угрюмые лица потеплели, зарумянились, стали мягче. Взрывы смеха, ликующие возгласы, ропот многоголосой толпы раздавались позади — повозка достигла ворот, въехала на мост, и свежий речной ветерок пахнул в разгоряченные лица.Вся Сена была покрыта кораблями. С правой стороны моста стояли большие торговые суда, до самых нок-рей забитые людьми; слева суденышки поменьше, ярко раскрашенные и увешанные гербовыми щитами, сновали взад и вперед. На дальнем берегу, рядом с Триумфальной аркой, Орфей болтал с Геркулесом. Неподалеку, на голом песке, накинув плащ на голубые одежды, Нептун сидел рядом с семиглавой гидрой, которая, лежа на спине, подкреплялась колбасой. А позади, вокруг гипсового кита, расположились еще трое.Шум толпы, плеск волн, яркие краски флагов внизу, там, куда поворачивала вся процессия, где колонны формировались и откуда они отправлялись в путь, подобные наемным отрядам, снаряженным богами, ювелирами и театральными костюмерами, — все это вместе взятое окончательно перепугало барашков. Они вырвались из рук легионеров. Один выпрыгнул из повозки, другого О'Лайам-Роу не без труда подцепил своей букциной, а третьего успокоили, стукнув амфорой по голове. Так, среди смеха, криков, блеяния и победных звуков рожка О'Лайам-Роу прибыл на сборный пункт, словно некий Дионис, со своими Панами, менадами и сатирами 19), но без Тади Боя Баллаха, который, к вящему огорчению Стюарта, бесследно исчез.На поиски не оставалось времени. Пропела фанфара. Запыхавшись, они добежали до павильона в тот самый момент, когда барабанный бой и колокол церкви Святого Георгия Амбуазского, прозвучавший из-за реки, оповестили о том, что король занял свое место.О'Лайам-Роу и Стюарт нашли свои дальние, незаметные скамьи и уселись. Со сверканием, щебетом, шелестом, будто стая маленьких дорогих птичек, французский двор и его гости расселись тоже. В наступившей тишине над городом поплыла мелодия Exaudiat te Dominus Внимая тебе, Господи (лат.).

— процессия началась.Одуревший от духов, ослепленный золотой парчой нарядов, О'Лайам-Роу вместе со всеми смотрел, как под черными капюшонами, с покачивающимися в руках высокими крестами не спеша проходит перед павильоном духовное сословие. Долгожданный час триумфального въезда наконец наступил.Колесница Благосклонной Фортуны двигалась посередине процессии, за членами городского совета, цеховыми старейшинами, парламентариями и двумя в пух и прах разукрашенными платформами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94