Приводятся топографические данные (размещение церкви, где произошло крещение; дворца, в котором жил киевский князь, и т. п.).
Реальность перечисленных сведений не вызывает сомнении [64; 203]. Общепризнано, что этот эпизод ”Сказания” принадлежит человеку, который хорошо знал Херсонес и, что вполне правдоподобно, был очевидцем описываемых событий. Можно считать достоверным и греческое происхождение автора (о чем свидетельствуют и некоторые языковые элементы — ”грекизмы” в тексте — ”кубара” вместо ”корабль”, ”лимен” вместо ”море”, ”василика” вместо ”церковь” и др.) [197, с. 421; 331, с. 198; 333, с. 346; 358, с. 89; 348, с. 88, 108]. Реальная атрибуция напрашивается сама собой — очевидно, это был Анастас Корсунянин, автор (или один из авторов) летописного свода 996 г. [532, с. 173—192; 731]. Только непонятное господство версии о позднем происхождении ”Корсунской легенды” привело к тому, что данная атрибуция до сих пор не утвердилась в литературе.
Таким образом, рассказ о походе Владимира в Тавриду и о его крещении в Херсонесе представляет собой единственный вполне достоверный эпизод летописного ”Сказания”. Можно только удивляться тому, что именно он вызывает сомнение.
Пересмотр летописной схемы базируется главным образом на отрицании ее хронологии. Основанием для этого пересмотра послужило, во-первых, сообщение Льва Диакона, интерпретированное в сравнении с некоторыми арабскими источниками; во-вторых, ”особенная хронология” Иакова Мниха, которая вроде бы противоречит летописной схеме, опровергает ее. Поэтому рассмотрим эти материалы более подробно.
Лев Диакон сообщает об атмосферном феномене, который, по его утверждению, предсказал падение Херсонеса: огненные столбы, ”показавшиеся в глухую ночь… и опять в северной части неба наводившие страх на тех, кто их видел; они предсказывали последовавшее затем взятие Херсона Тавроскифами и захват Верии Мисянами” [127, с. 100; Leo Diac., X, 10, р. 175—176]. Хронист не называет точных дат, но его дополняют арабы.
Так, у Яхьи Антиохийского читаем: ”И случилось в Каире в ночь на субботу 27 Зу-л-Хиджи 378 гром и молния, и буря сильная, и не переставали они до полуночи. Потом покрылся мраком от них город, и была тьма, подобия которой не видывали, до самого утра. И вышло с неба подобие огненного столба, и покраснели от него небо и земля весьма сильно. И сыпалось из воздуха премного пыли, похожей на уголь, которая захватывала дыхание, и продолжалось все это до четвертого часа дня” [561, с. 28—29]. Аналогичное (почти дословное) сообщение приводится ал-Мекином [127, с. 83].
Названная хронистом дата отвечает 7 апреля 989 г. Следовательно, из сравнения цитированных свидетельств получалось бы, что Херсонес взят Владимиром не ранее того дня, то есть на год позже летописной версии. Этот вывод стал общепринятым в литературе [127, с. 98—106; 311; 333, с. 360; 342; 347, с. 236; 357, с. 336—337; 381, с. 329—331; 466, с. 74; 561, с. 214—219; 650, с. 109].
Данная концепция привела к полному разрушению хронологической схемы, хорошо подтвержденной наиболее надежными источниками. Получалось, что взятие Херсонеса и брак Владимира с греческой царевной состоялись по меньшей мере через год после оказания киевским князем военной помощи грекам. Михаил Пселл, Скилица, Зонара, Яхья и его последователи четко свидетельствуют о том, что русский корпус принимал участие в битве при Хрисополе, которая произошла не позднее лета 988 г. Для того чтобы как-то выйти из положения, предлагается гипотеза, согласно которой Владимир где-то в конце 987 — начале 988 г. заключил с императором Василием II договор о помощи против восставших, а тот обязался выдать за него свою сестру Анну при условии крещения киевского князя. Помощь была реально оказана, Фока — разгромлен, трон для Василия — спасен. Однако коварные греки отказались выполнить матримониальное обещание. Тогда Владимир захватил Корсунь, после чего император стал более сговорчивым [190, с. 379; 311, с. 114; 333, с. 354—362; 347, с. 236; 381, с. 330—332; 482, с. 79; 650, с. 110—113; 757; 789, с.13—14].
Кое-кто сопоставляет с этим сообщение Иакова Мниха (не подтвержденное ни одним другим источником) о том, что за год до Корсуньской эпопеи Владимир ”къ порогомъ ходи” [180, с. 245]. Высказывается мысль (абсолютно невероятная), будто бы киевский князь ездил встречать невесту и, не дождавшись ее, решил начать энергичные действия [331, с. 207; 333, с. 359—360; 381, с. 330—331; 650, с. 112].
Место крещения в этой схеме четко не фиксируется. Некоторые исследователи сохраняют летописную последовательность событий и признают, что крещение киевского князя действительно произошло после взятия Херсонеса, накануне брачной церемонии [331, с. 209; 333, с. 364; 561, с. 214—217]. Другие, однако, убеждены, что произошло это значительно раньше, еще до того, как обнаружились коварство и лживость греков [43, с. 214; 127, с. 101; 180, с. 127 сл.; 748]. И. А. Линниченко [342] высказал предположение, что существовало два крещения Владимира: первоначальное (так называемое оглашение) в Киеве и окончательное — в Корсуне. Не будем рассматривать вопрос, какой из этих вариантов лучше, так как с нашей точки зрения оба не выдерживают критики. Все попытки ”подправить” летописный рассказ повисают в воздухе.
Решительно отклоняем мысль о том, что Владимир мог оказать военную помощь ”в кредит”, до исполнения пунктов о женитьбе на принцессе. Это противоречит содержанию имеющихся сообщений, из которых следует, что, посылая войско в Константинополь, киевский князь действовал уже как родственник императора. У Скилицы ясно сказано, что Василий II еще до битвы под Хрисополем ”успел… сделать ихнего (русов. — М. Б .) князя Владимира своим зятем, женив его на своей сестре Анне” [Scyl.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137