В то же время Зорге не спускал глаз с британских и японских сделок с антикитайскими фракциями. Даже в те дни Великобритания «использовала Гонконг как базу для маневров» против Чан Кайши – то есть проводила политику, которая и увенчалась успехом в 1950 году, когда «антикоммунистическое» лейбористское правительство Англии с неприличной поспешностью признало китайское коммунистическое правительство.
Планы нанкинского правительства разрешить, наконец, извечный китайский сельскохозяйственный кризис, также входили в круг интересов Зорге. Как и вопросы промышленного развития. Китай предпринимал попытки ускоренного развития своей текстильной промышленности – и достаточно успешные, чтобы угрожать интересам японских текстильщиков. Китай также создавал новые арсеналы и обновлял старые в ответ на растущую японскую военную угрозу в Китае и Маньчжурии. «Я был в состоянии точно определить производственные возможности нанкинских и ханькоуских арсеналов, получая официальные диаграммы, стат. отчеты и другие конкретные документы. Мне также приходилось анализировать полученную информацию о китайских воздушных трассах». Эта и другая информация была поистине бесценной для китайских коммунистических армий.
От «молодого сотрудника американского консульства», из осторожности не названного, и от Агнес Смедли Зорге получал информацию о роли США в тихоокеанском регионе.
«Американская деятельность в Китае, состоявшая главным образом в крупных вложениях в радиовещание и авиационную промышленность, систематически направлялась американскими бизнесменами и торговым атташе из шанхайского консульства. Соединенные Штаты развили также дипломатическую активность в связи с проблемой экстерриториальных прав и прекращением военных действий в Шанхае».
В последней области США пользовались поддержкой Великобритании, безнадежно взиравшей на дешевизну японской рабочей силы, японские методы массового производства и растущую агрессивность Японии, все настойчивее выталкивающую Англию с азиатских рынков. Однако по проблеме экстерриториальности Британия уже не была столь же активным партнером.
Зорге пророчески заметил:
«Соединенные Штаты займут место Великобритании в качестве главенствующей силы на Дальнем Востоке. И признаки этого уже появились в то время. Британская активность в Азии шла на спад, и потому СССР был поставлен в условия, когда он был вынужден придавать большее значение дипломатическим отношениям с Соединенными Штатами».
В то время, когда были написаны эти слова, Советский Союз уже был «союзником» Соединенных Штатов, но в период, о котором идет речь, президент Рузвельт еще не признал Россию; соглашение Халл – Литвинов, нарушенное коммунистами едва ли не сразу после подписания, пока оставалось кремлевской мечтой.
Что сделало «обсуждения» и «консультации» более неотложными – так это хладнокровное вторжение японских империалистов в Маньчжурию в 1931 году. Похоже, что это была та отправная точка в новой японской военной дипломатии, после которой и Соединенные Штаты, и Россия вдруг осознали, что появился новый растущий центр военной мощи в Азии. Американскому госсекретарю Генри Смитсону пришлось использовать все свое влияние, чтобы удержать неизменную приверженность своей страны политике «открытых дверей» – превосходный пример просвещенного эгоизма. Администрация демократов, придя к власти, выбросила на свалку эту политику c самыми трагическими для страны последствиями.
«Прямое воздействие Маньчжурского инцидента на Советский Союз, – писал Зорге, – состояло в том, что СССР столкнулся лицом к лицу с Японией в обширном приграничном регионе, до того почти не вызывавшем вопросов с точки зрения национальной безопасности… Было также невозможно сказать определенно, пойдет ли Япония на север, в Сибирь, или же на юг, в Китай». Если японское наступление будет развиваться в сторону Сибири, тогда российская политика должна стать политикой примирения с Соединенными Штатами и Китаем – единственными возможными союзниками. Если же наступление пойдет в направлении Китая, тогда Россия сможет списать Японию как военную угрозу и попытаться отхватить для себя кусок побольше от империалистического пирога – Китая. Эта дилемма мучила Советский Союз до самой осени 1941 года. Ею же можно объяснить и колебания советской политики в отношении Чан Кайши и Соединенных Штатов. И Зорге был прекрасно об этом осведомлен. Так же, как и Сталин. А вот отцы-основатели американского послевоенного хаоса совершенно упустили это из виду в своих до-ялтинских обсуждениях.
Шло время, и деятельность Зорге в Китае сфокусировалась на Японии. «Мне пришлось выяснять истинные намерения Японии», – писал он. Через японских членов своего аппарата он принялся зондировать и исследовать эту проблему – сначала, подобно студенту, читая книги по истории, труды политиков и экономистов. Потом его агенты стали доставлять ему специфическую информацию о военной технике и японской политике, о ее целях и намерениях. Своего апогея эта деятельность достигла в годы его работы в Токио.
В таком открытом городе, как Шанхай, у Зорге не было проблем с вербовкой необходимых ему агентов. При этом сам он оставался в тени, пока Агнес Смедли «обрабатывала» кандидата, после чего следовала договоренность о встрече, кандидат осторожно прощупывался и получал задание. Ошибок не было. Возможно потому, что Смедли идеально подходила для этой работы. Ведь большую часть своей жизни она занималась конспиративной работой. Она знала почти все про суды, тюрьмы и заговоры, знала основы подрывной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75