Компания развернула дело и поставила его на широкую ногу. К делу привлекли и Пецу. Сначала думали, что щелоку хватит пачек на сто, но набили сто, и двести, и триста, а щелоку все еще было много. За долгие годы работы мастерская насквозь пропиталась едким порошком. Щелок был в каждой щели и дырке, в каждой скважине. Всех охватила щелочная горячка. Каждему хотелось заработать больше другого. Ребята грызлись из-за каждого ящика. Однажды Роман, чтобы заработать побольше, забрался в мастерскую в шесть часов утра, но, придя на другой день в это же время, увидел Женьку. Женька пришел в пять. Тогда учредили компанию на паях и пригласили Пецу. Двое набивали, двое собирали щелок, а доход делили на всех.
Щелок охотно раскупали лавочники уцелевших ларьков. Ребята ходили сытые и довольные. Потом выработка стала падать. Ящики выскребли
так, что, если бы их вымыть, они не стали бы чище. Тогда Женька посоветовал перевернуть ящики. Принялись скрести их с другой стороны. Потом взялись за котел, в котором варился щелок. Потом стали выскребывать щелок из щелей в полу, из углов, со стен. С каждым днем доставать его становилось тяжелее, да и щелок, вначале белый как мел, теперь напоминал золу. Наконец настал день, когда, облизав весь сарай, ребята не набрали и горсти порошка.
— Все! — сказал Васька сокрушенно. — Как языком вылизали.
— Языком так не вылизать.
— А мне вчера торговец говорит: приноси еще, — сказал Женька.
— А если землю? — сказал Пеца. Ребята удивленно поглядели на него.
— Что землю?
— А в пачки набивать.
— Зачем же?
— Да так! И сверху чего-нибудь белого — извести или мелу.
В этот день заготовили двести пачек, наполненных землей.
Поверх земли в каждую пачку насыпали немного истолченной в порошок извести. Заклеили пачки ярлыками.
— Как настоящие! — говорил в восторге Васька, любуясь пачками.
Женька и Пеца понесли щелок в лавку, а Роман и Васька стояли у дверей. Пачки сложили на прилавок. Одну пачку торговец взял в руки. Он всегда открывал одну пачку на пробу. И тут ребята поняли, какую огромную ошибку допустили они, очумев от радости. Пачка была одинакова с обеих сторон. А известь насыпали только с той стороны, с которой заклеивали пачки.
Лавочник не торопясь стал отдирать ярлык.
Женька задрожал и, поглядев на Пецу, быстро пошел к выходу. Пеца испугался не меньше Женьки, но решил спасать положение.
— Стойте! — крикнул он.
Лавочник вопросительно поглядел на него.
— Не с того конца открываете, — сказал Пеца.
— А разве не все равно?
— Так сыпаться будет.
— А это не страшно.
— Дайте, я сам распечатаю! — в отчаянии крикнул Пеца, но торговец уже сорвал ярлык и, выпучив глаза, глядел на комья бурой высохшей земли, плотно утрамбованной в пачке. Ребят в лавке уже не было.
— Дураки! — ругался Васька. — Не могли догадаться!
Огорченные неудачей, ребята окончательно разгромили мастерскую. Разломали ящики, выворотили из печей котлы, а на другой день продали на барахолке молотки, совки и деревянные станки.
КАК ВЫСЕЛИЛИ ВАСЬКУ
Жил Васька экономно, но как ни ухитрялся, а скоро все распродал, что осталось после отца. Сначала разбазарил одежду: отцовы рубахи, пиджаки, два пальто, ботинки, потом стал продавать мебель. Скоро имущества осталось немного: табурет сломанный, кровать старая, комод, портрет отца да начатая банка гуталину со щеткой. А работы не было. Васька и сам знал, что взять ее неоткуда, но продолжал надеяться. Григорий Иванович — бывший старший дворник, а ныне управдом — стал наведываться к нему и, качая головой, говорил:
— Шел бы ты в приют.
— На кой он мне черт? — хмуро отвечал Васька.
— А что же ты делать-то будешь? Попрошайничать?
— Вовсе нет! Работать!
— Да какая ж теперь работа? Дурень! Хорошие рабочие без дела сидят. Воровать ты будешь, а не работать. Только воровать не позволю. Коли что замечу или люди скажут, сразу отправлю, — грозил управдом.
Васька огрызался.
— Не имеешь права ругаться! Что я — украл? Васька прикидывался обиженным, и управдом уходил. Но Васька уже давно промышлял на стороне, отыскивая все новые пути для существования. И чем дальше, тем таинственнее были эти пути.
Однажды он притащил из казармы маленький кавалерийский карабин.
Ребята с восхищением разглядывали его. Васька предложил им купить и заломил три косушки.
Никто не купил.
— Дерешь больно, — сказал Женька. Карабин Васька куда-то запрятал, а продавал
ребятам патроны за хлеб и на деньги.
Но это не спасло Ваську. Скоро пришлось продать комод, последнюю ценную вещь. Продал спекулянту за большую пачку «косух» и за каравай хлеба.
Ребята, присутствовавшие при продаже, тут же нанялись нести комод на вокзал. На вокзале мужик рассчитался с мальчишками. Ребята пошли домой и по дороге зашли на толкучку — лакомиться лепешками.
Бродили по толкучке, разглядывая товар, как вдруг Васька стал прицениваться к колоде карт. Парень, продававший карты, расхваливал их без зазрения совести, хотя карты были старые, потрепанные.
— Да брось ты! Идем! — сказал Женька, но Васька не пошел.
Он взял карты, пересчитал их и спросил:
— Сколько заплатить?
— Пять тысяч.
Васька отдал карты и задумался.
— Три дам, — сказал он через некоторое время.
Женька ужаснулся.
— Три тысячи!
— Гони монеты — так и быть, — сказал парень, всовывая карты в руки Ваське.
На другой день ребята лежали в траве на пустыре. Разговоры все были переговорены. Изнывая от тоски, зевали. Тут Васька достал карты:
— Давайте играть.
— А как? — спросил Пеца. — В дурака, что ли?
— В дурака и мараться нечего, — усмехнулся Васька. — В очко будем играть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59