два шиллинга за место в первом классе и всего шиллинг за второй. Необходимо либо снизить цену первого класса, либо поднять цену второго. Оратор изъявлял готовность без устали сражаться за стирание различия между двумя классами, что, к счастью, было не в его власти. Один из его слушателей громко запротестовал:
– Осторожно, Кренбрук, осторожно! Вы предлагаете, чтобы высший класс спустился вниз, рабочий класс поднялся вверх и они встретились на полдороге? Боже сохрани, так и до революции недалеко! Глядите в оба, не то и глазом моргнуть не успеете, как потомство Хетти Блэк станет колотить в двери Академии юных леди миссис Шарлотты Бендл, требуя, чтобы и их приняли на обучение.
– Глупости, дружище! Я говорю о том, чтобы вверх-вниз двинулись цены, а не люди.
Ответом ему был смех и громкий голос:
– За ценами подтягиваются и люди. Начните менять цены – и вы измените людей.
Мануэль не сводил глаз с двери гостиницы, дожидаясь их благодетеля, а Аннабелла тем временем прислушивалась к разговорам. Раньше она и представить себе не могла, что простые фермеры способны вести такие неглупые беседы; с другой стороны, ее кругозор до сих пор ограничивался Скилленами. Возможно, голоса их были грубоваты, а смех чересчур громок, однако суждения выдавали напряженную мысль. Раньше она не считала простых людей способными как следует мыслить. Только сейчас ей пришло в голову, что ей есть не только за что благодарить, но и за что осуждать Розину. Она воспитала в Ней непоколебимую уверенность в том, что в мире существуют только два класса людей: с образованием и без. С людьми без образования следует обращаться великодушно, но приучать их знать свое место, как домашних животных.
– Вот и он! – Подхватив свой мешок, Мануэль двинулся к дверям; она последовала за ним.
– Выходит, не передумали! – радостно пробасил мистер Фэрбейрн. – Гляди, хозяйка! – Он обернулся к своей спутнице, не достававшей ему и до плеча и похожей – одеждой и фигурой – на задрапированный бочонок. – Вот эта парочка. Как тебе мой выбор?
Миссис Фэрбейрн первым делом осмотрела Мануэля. Начав с головы, она оценила всю его фигуру, сдержавшись на мускулатуре, после чего кивнула и с улыбкой молвила:
– С виду годится. – Ее внимание переключилось на Аннабеллу. – Приподними-ка капюшон, девочка.
Аннабелла откинула капюшон, снова мысленно сравнивая происходящее с невольничьим рынком. Впрочем, новая хозяйка приветствовала ее вполне радушным кивком. Ей показалось странным, что женщина, совершенно не похожая на супруга внешностью, обладает одинаковой с ним манерой – резкой, но ласковой.
– Сразу видно, что ты хороша собой. Но с лица воду не пить, так что я подожду с окончательным мнением, пока не увижу тебя за работой. Ты не возражаешь?
– Нет, мэм.
Маленькая женщина вскинула брови. Столь почтительное обращение польстило ей, однако справедливости ради она сказала:
– Называй меня «хозяйка», а не «мэм». Тебя везут на ферму, а не в имение.
– Простите.
– Какие тут извинения! Что ж, в путь, мистер Фэрбейрн.
Она пошла вперед, он кивнул новым своим работникам, приглашая их следовать за ней.
Ехать предстояло в фургоне, запряженном двумя лошадьми. Фургон мог служить для самых разных целей: сиденье возницы было защищено от дождя козырьком, сам фургон был обтянут парусиной, закрепленной на деревянном каркасе; он оказался наполовину заполнен ящиками и пакетами, что свидетельствовало о том, что хозяйка не тратила времени даром и хорошенько пробежалась по лавкам.
– Полезайте! – скомандовал Фэрбейрн. Мануэль подсадил Аннабеллу, потом запрыгнул в фургон и уселся сзади, свесив ноги.
Когда фургон затрясся по булыжной мостовой, он обернулся и ободряюще улыбнулся Аннабелле. Она ответила ему неуверенной улыбкой, и он, потянувшись к ней, шепнул:
– Кажется, в этот раз нам повезло.
Поездка выдалась долгой и тяжелой. Им неоднократно приходилось по пояс в грязи толкать увязший фургон то с одной, то с другой стороны. В сумерках Фэрбейрн остановил лошадей, зажег фонари и крикнул:
– Теперь уже недолго, не больше часа! Аннабелле этот час показался всеми десятью. Она измучилась от тряски, продрогла и проголодалась, как еще ни разу в жизни.
Наконец, фургон остановился. Она услышала собачий лай, радостные голоса и бас Фэрбейрна:
– Вот и приехали! Вылезайте.
Мануэль опустил ее на землю и вовремя поддержал, не дав упасть.
– Я отсидела ногу.
– Разомнитесь.
Его внимание было приковано сейчас не к ней, а к освещенной двери хозяйского дома. Восстановив кровообращение в ногах, она тоже посмотрела в ту сторону и увидела бегущую к фургону гурьбу, сопровождаемую собаками. Добежав до Фэрбейрнов, они наперебой закричали:
– Здравствуй, мама! Как дела, папа? Привезли? Не стойте здесь, еще застудитесь. Выше фонарь!
– Эй, Сеп! – крикнул Фэрбейрн. – Позаботься о лошадях, им за сегодня здорово досталось. Только сначала помоги достать все, что сложено в фургоне. Успокойся, Дьюк, не так уж долго нас не было… А вы, двое, – теперь он обращался к новичкам, – ступайте в дом! После такого переезда неплохо и подкрепиться.
Аннабелла прошла мимо незнакомых лиц к каменному крыльцу, поднялась по ступенькам и оказалась в просторном помещении, теплом и полном упоительного аромата пищи.
Она остановилась у дверей. Рядом стоял Мануэль, снявший шапку. Мимо них в дом вбежали два молодых человека, точные копии папаши, и высокая молодая особа, очень похожая на братьев. Все они сгрудились вокруг матери, отбирая у нее накидку, шляпу и перчатки и наперебой засыпая ее вопросами:
– Что ты купила?
– Ты привезла мне отрез на платье и тесьму?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122