– Что тут происходит?Я дрожала как мокрая псина.– Ты не поверишь.Она поднималась за нами по лестнице, не переставая причитать. Я не вошла в свою комнату, распахнув перед ними дверь, и вновь почувствовала, что теряю самообладание. Мари все еще сидела в кресле, оттопырив нижнюю губу и обиженно глядя на меня.– Вот! Мертвая девочка! Синклер покачал головой:– Я никого не вижу, Элизабет.Я показала на Мари.– Но она прямо здесь. В кресле возле моей кровати. Видите?Они все смотрели на меня. В том числе и Мари, отчего становилось не по себе. Я попробовала снова.– Она вот здесь. В комбинезоне, с бантом на голове. В туфлях с цветными застежками. Как вы можете не видеть этих чудесных туфель? – Я обернулась к Тине и Синклеру. – Вы ведь видите ее, правда? Особое вампирское зрение или что-то вроде этого?– Не вижу, – извиняющимся тоном сказала Тина.– Вы не можете не видеть. Она прямо здесь!– Извините, ваше величество. Не вижу. – Затем Синклер, который все еще всматривался в пространство, ударил ее по локтю, и ее глаза расширились. – Ага, теперь вижу.– Вы, ребята, врете, – вмешалась Джессика. – Я так напрягаю зрение, что у меня заболела голова, но никого не вижу.– Вот же она, – показал Синклер. – Девочка, ребенок. Светленькая. С большими глазами. И спутанными волосами.– Ха! Значит, вы ее в самом деле видите!– Видим, – осторожно сказал Синклер, – потому что ты этого захотела.О, что это еще за чушь?– О чем ты говоришь?– Ты заставила нас увидеть, – объяснила Тина.– О чем это вы, ребята, толкуете?! – практически закричала Джессика.В этот момент Мари расплакалась.– Прекратите! – рыдала она. – Я ненавижу, когда обо мне говорят так, словно меня нет.– Господи, солнышко, не плачь, – быстро сказала я.– В чем дело? – спросила Джессика.– Она говорит, что ей не нравится, когда мы говорим о ней так, будто ее здесь нет.– Скажи ей, что мы извиняемся, – попросила Джессика, вращая глазами.Мари заплакала сильнее.– Я все слышу.– Джессика, уйди, – прикрикнула я. – От тебя никакой помощи!– Охотно! Я не нуждаюсь в галлюцинирующих кровососах. Плюс к тому же сегодня днем я не спала и до смерти сыта этими полуночными собраниями. – Она выскочила, громко хлопнув дверью.– Мари. – Я наконец начала успокаиваться. Ребенок был мертв и все такое, но она напугала меня не нарочно. И она была такой маленькой. – Мари, почему ты не сказала мне, что ты... хм...– Потому что я знала, что вы будете так себя вести, – прорыдала она.Я не могла этого выдержать. Бедняжка! Мертвая и брошенная, одна со мной в этом огромном доме. Навечно!Я быстро пересекла комнату, встала на колени и обняла ее. И почти сразу же отпустила. Это было все равно что обнимать ледяную скульптуру. Но по крайней мере теперь я могла до нее дотронуться.– Не плачь! – прошептала я в ее детское, маленькое, призрачное ушко. – Мы все устроим.Она всхлипнула и тоже обняла меня. Слишком крепко для ребенка.– Нет, вы не сможете. Никто не сможет.– Мы не похожи на других людей, которые раньше тут жили, – прокомментировал Синклер.Я повернулась и посмотрела на него, сажая Мари себе на колени.– Что, теперь ты нас слышишь?– Да. Она сначала говорила очень тихо, но теперь я ее прекрасно вижу и слышу. – На его лице появилось странное выражение. – Благодаря тебе.– О, прекрати. Послушай, Мари, есть ли причина, по которой ты находишься здесь? Может быть, нам надо найти твои... хм... кости или что-то еще?– Нет.– Смотри, а то мы можем поискать.– Превосходное занятие для воскресного вечера, – пробормотал Синклер.Я проигнорировала его слова, возвращаясь к своей теме.– Да, мы поищем. Затем, когда мы найдем твои... когда мы найдем тебя, мы сможем как следует похоронить тебя, и ты отправишься на небо.– Я похоронена в переднем дворе, – ответила она. – Под оградой на левой стороне, возле большого вяза.Я с трудом подавила тошноту. Тела маленьких девочек в моем переднем дворе! Господи Иисусе!– Ну... а-а... это... – Я не могла подобрать слов.– Мари, – сказала Тина, присаживаясь на корточки, пока ее глаза не оказалась на одном уровне с глазами ребенка, – почему ты здесь, дорогая?– Я жду мою маму.– А когда ты... когда люди утратили способность видеть тебя?Мари выглядела смущенной.– Мне пять лет, – наконец вздохнула она. – Мне уже давно пять.Тина попробовала еще раз:– В каком году ты родилась?– Мой день рождения в апреле, – гордо ответила она. – Это бриллиантовый месяц. Десятого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года.Наступила пауза, затем Тина тактично заметила:– Но... дорогая... есть вероятность того, что твоя мама уже умерла. Почему ты не пытаешься найти ее? Я уверена, что она тебя ждет.– Она не умерла, – торжественно произнесла Мари, уставясь своими большими, полными слез глазами в темные глаза Тины.– Откуда ты знаешь? – спросила я с любопытством.– Потому что я все еще здесь.– И ты была здесь все это время? Она кивнула.– Тысяча чертей! – воскликнула я. Я могла видеть мертвецов! В точности как это странное существо в «Шестом чувстве».Теперь я начинала понимать, почему в этом доме все время менялись слуги. Отчаянное желание владельца продать его. Постоянно снижающиеся цены. Почему Мари никогда ничего не ела и не пила вместе со мной. Почему она всегда была здесь в любое время. Возможно, обычные люди не могли видеть Мари, но некоторые из них, наверное, чувствовали, что что-то не так, раз этот дом много лет оставался на рынке продаж.– Можем ли мы... – Я сглотнула. – Можем ли мы откопать тебя и перехоронить где-нибудь в другом месте?Мари пожала плечами.– Это очень интересно, – прокомментировал Синклер, – и нуждается в дальнейшем исследовании, но у нас есть другая работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52