(Красноречие, что ли, оттачивал?) Сперва, правда, обменялись несколькими репликами для разгона, затем Марк завелся всерьез.
– Среди некоторых безответственных спецов,– с укоризной талдычил он, искоса поглядывая на гостя,– а особенно среди самозваных “творцов”, последнее время вошло в моду подсмеиваться над Первым – над его якобы невежеством и косноязычием. А ведь это выдающийся деятель, вполне сравнимый, скажем, с Иосифом или даже Петром. И в речах его бездна смысла – конечно, для людей понимающих. Ведь это он не дал разбазарить народное добро, иначе что бы с нами стало? Обещал никого не увольнять – держит!
Вадим посмотрел на него с любопытством: удивительно, но Марк говорил искренне при том, что дураком не был.
– Ты еще Грозного вспомни,– предложил Вадим.– Эдакая троица самодержавных маньяков, один другого хлеще, и каждый по горло в крови. Ну чем тебя впечатлил, скажем, Иосиф числом жертв? Действительно, тут он переплюнул даже Гитлера!
– Может, он и был злодеем,– не стал оспаривать Марк,– зато гениальным!
– По-моему, это цитата? Я мог бы ответить другой, позатертей: “гений и злодейство – две вещи несовместные”,– однако давай говорить конкретно. Объясни, в чем проявился гений Иосифа. В политике, в хозяйствовании, в строительстве государства? Он умел только подавлять да рушить, и кто может усмотреть в этом гений, кроме безнадежных холуев?
– Наверно, и Петра ты не любишь?
– Уж извини.
– Его-то за что? – удивился Марк.– По нынешней терминологии он был даже западником. А уж как радел за Россию!
– За себя он радел, наследить спешил в Истории,– возразил Вадим.– Комплекс неполноценности, помноженный на абсолютную власть. “Государство – это я”, слыхал? И ради такой высокой цели Петюся не колеблясь порешил бы все подчиненное население. Чтобы копировать чужие моды, не надо быть семи пядей, а что он менял по сути? Если и перестраивал страну, то лишь под себя, под свои амбиции,– тот еще кровопийца!..
– Ересь полная, ну да бог с ним! – махнул рукой Управитель.– Во всяком случае, к нашему Первому его отнести трудно. Уж он воистину Творец!
– “Велик и славен, словно вечность”,– нараспев произнес Вадим.
– Чего? – не понял Марк, однако заинтересовался: – Это стихи?
Будто прикидывал уже, не ввернуть ли при случае: у рачительного хозяина каждая щепка в дело идет.
– Всего лишь цитата – из осуждаемого, правда, списка, огорчил его Вадим.– Ведь память пока цензуре не подлежит?
– И к чему она? Имею в виду цитату.
– К тому, что мне-то не надо заливать про его величие – не на трибуне, чай! И лучше б ваш лучезарный поменьше высвечивался, не то развенчает в губернцах последние иллюзии насчет богоданности верховной власти.
– Зачем же так строго? – усмехнулся Марк.– И кого, в общем, заботит, чего он там говорит,– важнее дела. Разве мы плохо живем?
– Ну, вы-то с Алиской совсем неплохо,– подтвердил Вадим.
– И ты как будто не слишком истощен вон какой вымахал!..
– Есть чем гордиться,– фыркнул Вадим.– С голоду не подыхаем – и на том спасибо, верно? Зато свободные, хотя крепостные.
– А что ваши умники предрекали при Отделении, уже забыл? – спросил Марк.– Мол, и пары лет не продержитесь, с треском обвалитесь, погребя под собою всех,– да как обосновывали, какие расчеты приводили!.. И чего все стоит, а? Хороши кликуши!
Вот на это крыть было нечем: действительно, оконфузились тогда гуманитарии. Или тоже – не все знали?
– Это ты забыл,– все-таки возразил Вадим.– Сам и кликушествовал громче многих! Это потом, когда пророчества не сбылись, поспешил заделаться “святее папы римского” – то есть нашего славного и всегда правого патриарха, Главы всех отцов.
Марк укоризненно покачал головой, даже крякнул от неловкости за него, за Вадима, так бестактно напомнившего о прежних заблуждениях, давно искупленных беззаветным служением на благо Крепости. (“ТоньшЕе надо быть, тоньшЕе!”) И Вадим в самом деле ощутил стыд, будто не прожженного карьериста подколол, а наехал на раскаявшегося грешника. Умеют же ребята, обзавидуешься!
– Ты же был неплохим экономистом,– продолжил он упрямо,– и тенденции обсчитывал со всей дотошностью. Что, за это время появились новые данные? Или в нашей губернии действуют иные гуманитарные законы?
– Машина-то работает – с этим ты согласен? – спросил Марк.– Чего вам еще?
– Если бы речь шла о perpetuum mobile, я потребовал бы новые законы термодинамики – как минимум,– сказал Вадим.– Извини, Марчик, но я знаю людей и помню историю, а в сказки верю слабо. И если наблюдаю выходящее за рамки, то сперва предполагаю, что не все вижу, а не спешу вопить: “Чудо, о чудо! Слава нашим правителям, мудрейшим из мудрых!” Через такое мы уже проходили, и лично я накушался этим до тошноты. Что ж поделать, если у меня такая хорошая память!..
– Действительно,– задумчиво молвил Марк,– с такой памятью надо что-то делать.
– Выжигать,– подсказал Вадим,– электротоком. Искусственная амнезия – не слыхал? Конечно, проще бы гипнозом, но вот беда: не поддаюсь! А может, попробовать электромагнитные поля?
– Ладно, чего ты напал? – улыбнулся хозяин.– Я пока человечиной не питаюсь.
– Кто знает, Марчик, кто знает – все впереди. “Мир наш полон радостных чудес!”
– Хорошо, давай говорить конкретно,– предложил теперь Марк.
– А кто против?
– В конце концов, для обывателя что главное? Была б крыша над головой да похлебка на столе.
– Не главное, но необходимое,– сказал Вадим.– Необходимое, но не достаточное.
– Во всяком случае, первоочередное. Даже твой Вивекананда наставлял: сперва, мол, накорми людей, а потом уж забивай головы всякой мурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20