Конечно, здешняя изоляция тоже оставляла желать лучшего (в особенности для Вадимовых локаторов), но тут еще получалось отстраняться сознанием от застенного гомона да топанья над головой. И от зудения настырных комаров, расплодившихся в подвалах и через вентиляционные каналы проникающих на все этажи. Но главное: его мысле-облако все же ограждалось от чужаков бетонными плитами и при желании можно было убедить себя, что их вовсе не существует. А вот сможет ли Вадим не озвереть в новых “людятниках”, где на восстановление тайных сил у него не останется ни часа? Со вздохом Вадим поднялся и отправился на крохотную кухню проведать обитающую там мышь, свою единственную соседку по квартире. Отоспавшись за день, она уже выбралась из угловой норки и теперь сосредоточенно умывалась, рассевшись посреди разоренного угощения. На Вадима нахалка внимания не обратила, даже когда он осторожно погладил ее по серой шерстке. При нынешних строгостях это была, пожалуй, единственная живность, которую могли позволить себе спецы,– исключая разве насекомых.
– Чего, пацаненок,– негромко спросил Вадим,– скучно одному? Смотри, шкурищу-то не протри!..
Подбросив мыши огрызков, он вернулся в комнату.
Треть его комнаты занимал шкаф – громадный и допотопный, как мастодонт. Оставшуюся часть Вадим ухитрился разгородить книжными полками, в одном закутке устроив спальню, в другом – кабинет. Курсировать по здешним теснинам было непросто, в некоторые и вовсе приходилось протискиваться бочком, но Вадим не собирался устраивать в квартире танцы. А гости заглядывали к нему редко – за единственным исключением.
Рядом со шкафом помещался тивишник, из новых,– с плоским до изумления экраном и единственным тумблером, изначально лишенный даже регуляторов яркости и громкости, не говоря о блоке настройки. Тивишник был вмертвую нацелен на единственную частоту. И даже если получалось бы ее изменить, для других каналов у него не хватало чувствительности – двойная защита от не в меру пытливых. “Редкая птица долетит до середины…”, и какого хрена там делать?
Впрочем, Вадим-то как раз знал, какого,– и давно переиначил тивишник до самого нутра, сохранив только внешность. Распахнув шкаф, он с пристрастием оглядел полки, забитые тряпьем под завязку. (Сколько лет копилось это барахло?) Хмыкнув, Вадим сноровисто переложил стопки на кресла, открыв в глубине шкафа приборную панель – на всю высоту полок. Каждый вечер проходить через такую процедуру было хлопотно, зато гарантировалась безопасность при посещениях домовых: столь глубоко они не копали. А если нагрянут с обыском режимники или, спаси бог, репрессоры, то эти найдут где угодно. И уж тогда за него примутся всерьез. Наверное, подобного финала не избежать, но пока что многие каналы, явные и тайные, замыкались на него, и отказаться от такого обилия – поищите дурака! Эти неказистые с виду приборы, придуманные и опробованные Вадимом в родимом КБ, а затем поблочно перетасканные домой, позволяли включаться не только в канал общего пользования (КОП), но и в спецканалы, ориентированные на потребителей высших уровней,– исключая, может, самый специальный, наверняка строго засекреченный. Впрочем, об этом, почти гипотетическом, канале, Вадим горевал не слишком. Зато праздниками души становились него вечера, когда его самоделки натыкались на программы соседних губерний, с трудом прорывавшиеся сквозь помехи. Тогда в дело немедленно вступала записывающая аппаратура и дефицитная магнолента расходовалась без жалости – не экономить же на таком, где еще достанешь?
К радости Вадима выяснилось, что во всепланетном параде почти все шагали не в ногу со славной губернией. Более того, ее обособленная колонна давно отделилась от общего строя и теперь маршировала в неизвестность, удивляя прочих необъяснимой слаженностью, как будто действительно состояла из особенного люда. Оказывается, не один Вадим ломал голову над живучестью местных порядков – впрочем, снаружи о них знали еще меньше, так что и здесь нечего было рассчитывать на подсказку. Выходит, одними наблюдениями не обойтись? Господи, куда же копать, в какую сторону? О вдохновение, приди!..
Черта с два оно придет, угрюмо ответил себе Вадим. Это как в анекдоте: “Уехала навсегда. Твоя “крыша””. Толку с того, что когда-то ты видел людей и события насквозь! Теперь все заволокло туманом, дар утерян, а ты даже не успел обзавестись достаточным авторитетом, чтобы податься в Управители или крутари. Впрочем, сейчас это непросто и для авторитетных. И слава богу, что меня туда не тянет,– значит, не безнадежен. А куда? Господи, чего ж я спал столько времени!..
“Это только кажется много: двенадцать лет,– подумал Вадим.– На самом деле пролетает со скоростью турбореактива”.
Со вздохом он прикрыл шкаф, как и всегда решив с этим повременить. Затем накинул на плечи рубашку и обреченно направился к выходу. Двухтысячное искушение святого Вадима. Колобок, колобок, куда ж ты катишься?..

2. Поднебесные соседи

Верхний этаж отделялся от прочих добротной дверью, вдобавок обитой дерматином, но для Вадима это не стало препятствием: сегодняшний код замка был указан в записке. А следующая дверь, в квартиру, оказалась и вовсе не запертой: видимо, его засекли еще на подходе к дому,– трогательная деталь. Старая дружба не ржавеет?
Вадим вступил в просторную сумеречную прихожую, у порога сбросил шлепанцы и по ворсистому покрытию неслышно прошел в гостиную. Здесь уже все было готово к приему: свет приглушен, музыка запущена, столик уставлен деликатесами – вплоть до забугорных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20