И место красивое. Впереди – пустое море, по бокам – скалы, позади сопки. Впрочем, о красоте особенно не думали – было бы удобно работать. И на это жаловаться не приходилось – береговые скалы образовали удобную бухту, песку для пикулей Пикули – мешки с песком, которыми ставные невода крепятся ко дну моря.

было вдоволь. Одно только плохо было – Кандыба забросала свое устье песком, оставив лишь неширокий проход, упиравшийся в гряду камней, и во время отлива войти в речку было не так-то просто. На этих камнях и потеряла дорка винт, из-за которого приезжал в Старорусское Демьяныч. От Кандыбы, куда они приехали поездом, идти было восемь километров, – сначала по шпалам назад, потом – к морю, по бывшей дороге, от которой осталась узенькая тропка. Когда-то дорога была основательная, проложенная еще японцами, но теперь начисто заросла травой, местами ушла в болото.Шли втроем – был с Демьянычем высокий ладный парень лет двадцати пяти, назвавшийся Русланом. Демьяныч, хотя и шел налегке, все время отставал, с трудом волочил ноги. Василий спросил:– Демьяныч, у тебя что, лодки нет?– Есть, да оба мотора не работают.– Починить некому, что ли?– Запчастей нет, – уныло отозвался тяжело дышавший старик.– За продуктами тоже пешком ходите?– Пешком.«Да, не тот стал Демьяныч», – подумал Василий, оглядывая его. Три года назад такого ответа от него наверняка не услышал бы – всеми правдами и неправдами, а запчасти были бы.Это ощущение – не тот Демьяныч – окрепло у Василия в первый же день житья на новом месте. Демьяныч стал непомерно болтливым, говорить готов был с утра до вечера, но его никто не слушал, а молодые, – кроме Руслана, таких было еще четверо, – в открытую посмеивались над ним, пользуясь тем, что старик плохо слышал. Остальные просто не обращали на него внимания и порой, выслушав какое-нибудь его приказание, лениво отговаривались, преспокойно продолжали лежать на раскладушках.Народ оказался – весь с бору по сосенке, тех, кто раньше уже ловил рыбу, было всего пять человек. Остальные же почти ничего не знали и не умели, даже простенькие узлы вязать. Приходилось постоянно подсказывать им, как крепить кунгасы, расстилать невода и многое другое из самой нехитрой рыбацкой техники. «С такой публикой много не наработаешь», – удрученно подумал Василий на следующий день, оглядывая людей, лениво рассевшихся и разлегшихся на берегу в ожидании указаний.И работа, в самом деле, оказалась – слезы горькие. Вставали поздно – в девять, долго пили чай, пререкались из-за того, кому убираться, кому носить воду, пилить дрова, идти за продуктами в Кандыбу. И наконец не спеша тянулись на берег, устраивали перекур, бесконечный треп. Правда, и работы особенно срочной не было, – рыба ожидалась недели через две, не раньше. Потому-то, видно, и Демьяныч не слишком торопил их. Он и сам был не прочь потрепать языком, порассказать байки. Только здесь и слушали его – деваться-то все равно было некуда.Неводов было два. Дальний, у водопада, был уже поставлен, туда наведывались через день, привозили десятка три горбуш, смех, а не улов, себе на икру не хватало.Второй невод – поблизости, в полукилометре от устья Кандыбы, – как раз начинали ставить при Василии. Как это делается, он хорошо помнил еще с той поры, когда работал у Демьяныча, и с первого дня как-то само собой получилось, что признали его помощником Демьяныча, спрашивали совета, ждали указаний. Да и сам Василий работал больше других, с удовольствием бросал тяжелые пикули, истомившись надоевшим бездельем.Самую тяжелую работу – вытягивание центральной – сделали за два дня. Центральная – стальной трос в триста метров длиной – держится на воде на разноцветных полых шарах – наплавах. Один конец центральной крепится на берегу, другой – с большим железным цилиндром – «мальчиком» – на дне моря, для чего утопили несколько десятков пикулей. К этому же концу крепится «рама» – два прямоугольника по обе стороны центральной. На раму и навешивается невод, а на центральную – крыло. Горбуша во время нереста жмется к берегу, ищет пресную воду. Наткнувшись на крыло, рыба идет вдоль него, пока не попадает в ворота невода, а оттуда путь один – через узкие проходы в «котлы», основную часть невода. Во время хорошей путины в этих котлах горбуши скапливается до двухсот центнеров. Обратно через ворота она выйти не может – инстинкт гонит ее вперед. И остается только перекрыть «котлы» и выбирать рыбу в кунгасы.А рыбы пока не было, и потянулась ленивая бездельная жизнь. К обеду выходили в море, дорка оставляла один кунгас на ближнем неводе, другой тянула к водопаду. Там привязывались к «мальчику», часа два скучно болтались на волнах – и возвращались обратно.Много спали, читали, «травили баланду», до одури резались в карты. Признавался только покер. В субботу почти все отправлялись в Кандыбу – в баню. Ну а после бани – непременная выпивка, танцы в клубе, и, случалось, местные донжуаны, ревниво оберегавшие свои владения, поколачивали кое-кого из бригадных, хотя те и старались держаться вместе.С первого дня к Василию прочно прицепилось прозвище «Макар». Василий не обижался – Макар так Макар. Вообще же, как и обычно, сошелся он со всеми быстро. Слева его соседом по раскладушке оказался Руслан. Василий с любопытством присматривался к этому странному парню. Чем он занимался до прихода в бригаду – никто не знал, а сам Руслан явно темнил на этот счет. Удивляла всех его необыкновенная чистоплотность, Руслан неизменно был чист и опрятен, брился ежедневно, раз в неделю устраивал основательную стирку, и даже было у него что-то вроде маленького кожаного чемоданчика, в котором хранились всевозможные щетки и щеточки, тюбики с какими-то кремами, зеркало, и туалетом своим Руслан занимался по меньшей мере полчаса, приглаживаясь и прилизываясь, как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28