Берег не качается под ногами и не плюется холодной горькой водой. На берегу, если и упадешь, в худшем случае ушибешься, и только. Берег не выворачивает внутренности, не воняет разложившимися медузами. В общем, берег – это хорошо, а море – плохо.И они прямо-таки наслаждались видом этого могучего чернокаменного берега, надежно защитившего их от ветра.Василий смотрел на них и думал о том, как лучше объяснить создавшееся положение. Не испугать, чтобы они не запаниковали, но и втолковать, что дело скверно, очень скверно, и если они не выложатся до последнего – им конец...И он спокойным, будничным тоном сказал:– Еще десять минут покурим – и поехали.Все четверо, как по команде, повернули к нему головы.– Куда? – словно недоумевая, спросил Володя.– Домой, куда же еще.Они переглянулись и снова уставились на него. Володя, явно растерявшись, спросил:– Елки-палки, а как же это мы выберемся отсюда? Унесет же...– Надо выбираться, не сидеть же здесь.– Так... это самое... может, подождать, на лодке кто-нибудь подъедет?– Кто сейчас на лодке поедет? Нельзя ждать, через час уже поздно будет.– Почему?– Шторм подымется – от нашего кунгаса только щепки полетят. Да и ветер может усилиться.Руслан, скривившись вдруг сразу побледневшим лицом, угрожающе протянул:– А кто это два часа назад говорил, что ветер не усилится? А, Макар?– Я, – спокойно сказал Василий. – Только об этом потом будем разговаривать.– Потом? – Руслан приподнялся с места, словно готовился броситься на Василия. – Когда это потом? И где – в преисподней?– Ты, салага, заткни глотку! – гаркнул Василий, решив, что на Руслана это подействует лучше всего. – Я тебе покажу преисподнюю! Будешь нюни распускать – и в самом деле ко дну пойдешь!– Ах ты... – оскалился Руслан, но вдруг торопливо перегнулся через борт и затрясся в судорожном приступе рвоты. Глядя на него, тут же полез к нему и Вадик, но Василий рявкнул:– К другому борту!Руслан наконец разогнулся, прохрипел, с ненавистью глядя на Василия:– Ну, сволочь, подожди, дай только до берега добраться...– А ну сядь, – сказал Володя. – Нашел время.Руслан, согнувшись, сел, втянул голову в плечи. Володя, беспокойно рыская глазами по морю, уже сплошь покрытому «беляками», спросил:– Слушай, Вась, что же делать?– Я же сказал – идти в бухту. И перестаньте паниковать! – резко бросил Василий. – Ничего страшного нет, отдохнем немного – и тронемся. Только давайте договоримся – без соплей, иначе и в самом деле унесет. Слушать меня беспрекословно, а самое главное – не останавливаться. Бросите весла – конец.– А если... того, – неуверенно предложил Володя, – невод выбросить? А то смотри – корму вот-вот захлестывать начнет.– Нельзя, – мотнул головой Василий. И тут молчавший до сих пор Вадик вскочил и диким голосом заорал, выкатывая глаза:– А-а, сука, нельзя?! Тебе это г... дороже жизни? Давай выбрасывай невод, гад!И он уцепился за край невода и стал переваливать его за борт. Василий встал, схватил его за руки и так сжал, что лицо Вадика перекосилось. Он стал извиваться и дергаться в руках Василия, но тот сдавил еще, и Вадик сразу затих, жалобно взмыкнул:– Пусти, больно.Василий отпустил его и сел на место, спокойно сказал:– Валерьянки у меня нет, так что если кто вздумает психовать, получит по физиономии. Поймите, черт бы вас побрал, если вы будете выкидывать такие номера – сами же себя потопите. Невод нельзя выбрасывать – перевернемся.– Почему? – спросил Володя.– Потому. Не успеем и половины выкинуть, как он нас на дно утянет.– Черт, а ведь верно, – согласился Володя.– Слушайте, парни, – сказал Василий. – Ничего страшного нет, поверьте мне. Сейчас тронемся, и от вас только одно требуется – не бросайте весла! Не толкайтесь, не мешайте друг другу. И первым делом – без паники. Другого выхода у нас все равно нет. Все поняли?Четверо Молчали. Василий видел, что им страшно, и если позволить этому страху овладеть ими – тогда конец. Ему и самому было страшно, как ни уверял он себя и их, что бояться нечего. От этого страха было только одно спасение – работа. И он, ни слова не говоря больше, вылез на нос кунгаса и потянул на себя якорь. Кунгас, лишенный опоры, сразу заболтало, и Василий услышал, как сзади поспешно схватились за весла. И сам быстро сел и взялся за весла.– Ну, каторжане, с богом!Из всех работ, которые им когда-либо приходилось делать, эта наверняка была самая изнурительная и тяжкая. Они даже не знали, сколько времени все это продолжалось. Как ни пытался Василий выправлять ход кунгаса, чтобы держаться поближе к гряде, их быстро сносило. Тогда он разворачивал кунгас и возвращался к камням. Пока прошли гряду, ему пришлось раз семь или восемь проделать этот маневр. Мешала наполовину затопленная шлюпка. Она рыскала, дергала буксирный трос, и Василий подумал, не отцепить ли ее, но решил, что она еще может пригодиться.Когда гряда кончилась, Василию показалось, что сейчас все они бросят весла. Особенно часто срывались гребки у Вадика. Сначала он матерился, но Василий крикнул ему, чтобы он молчал и не сбивал себе дыхание, и Вадик послушно умолк. Кажется, они поняли, что надо беспрекословно слушать команды Василия. Они не оглядывались на него, но Василию казалось, что даже их спины выражают беспредельную ненависть к нему, втравившему их в эту гиблую затею.Потом хлынул дождь. За те несколько секунд, когда они бросили весла, чтобы натянуть капюшоны, кунгас отнесло назад на добрый десяток метров. А чтобы наверстать этот десяток метров, понадобилось минут пять. Василий остался с непокрытой головой – часто оглядываться он не мог, и капюшон мешал бы ему ориентироваться.И все-таки они продвигались к берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28