Он сел, закурили вместе, и Демьяныч медленно заговорил:– Слухай сюда, Васыль... Ну сколько мы взяли бы на одном неводе? Сам же видишь, рыбы мало шло, заработали бы самое большое по сотне на душу, – так нам же хуже. Ничего не сдадим – так хоть за пролов получим, сотни по две на брата выйдет. Враг я себе, что ли? Или мне заработать неохота? Пойдет настоящая рыба – за полдня крыло сменим и камни навяжем...– А чего же ты сразу его не ставил?– Да сам не видишь, какая погода? Того и гляди шторм вдарит. Невода снять быстро, десяток концов обрезал – и готово, а крылья? Если побьет, нам за него, – кивнул он на новое крыло, – пять лет рассчитываться придется. А эти сорвет – не жалко, все равно спишут.– Если, если, – сердито сказал Василий. – Раньше ты не боялся...– Раньше не боялся, а теперь боюсь, – спокойно сказал Демьяныч. – Да и ты пойми меня. Я последний год работаю, на пенсию выхожу. А народ у нас, сам видишь какой, надежды на него мало.– Это-то верно, – неохотно согласился Василий, думая о том, что Демьяныч не так уж и не прав. И все-таки жалко было, что упустили рыбу. Он спросил:– Скажи честно, Демьяныч, будет еще рыба?– Да кто ж ее знает... – уклонился от ответа старик.– Ты не темни, говори прямо, я никому не скажу.Демьяныч помолчал и уверенно сказал:– Если через неделю не пойдет, – совсем уже не будет. Только не проговорись – разбегутся, некому невода снимать будет.– Ясно, – помрачнел Василий.Через неделю рыба так и не пошла. И хотя Василий о предсказании Демьяныча молчал, ее уже почти перестали ждать: тоже не все были лыком шиты. Трое тут же уехали, Демьяныч отпустил их почти без разговоров. Сам он раздобыл моторную пилку и с утра до вечера разбирал брошенные дома, пилил дрова, – готовился везти к себе в Восточный. В море почти не выходили, ждали команды сниматься. Заранее сняли дальний невод, а на ближний наведывались только для того, чтобы привезти рыбы кандею на готовку.Наконец-то выпали яркие солнечные дни, и те, кто не уходил в Кандыбу, с утра до вечера загорали, купались, отогревались после многомесячной сырости. Василий часто ходил на охоту, но и это не отвлекало его. Становилось ему все неспокойнее, все чаще задумывался он о том, что же дальше делать. Ну вот, через две недели снимутся отсюда, – куда дальше? Опять пить, потом вкалывать, – и опять все сначала? Нет, хватит с него, пора и за ум браться, – настойчиво говорил себе Василий. Но как? Этого он не знал.Однажды в Кандыбе он зашел в книжный магазин и накупил учебников для восьмого класса. Руслан удивленно спросил:– Ты что, Макар, решил на старости лет в науку вдариться?– Пошел ты... – огрызнулся Василий.Из всех учебников он не одолел и по десятку страниц – школьная премудрость забылась начисто. Попросил Володю объяснить кое-что, и тот, повозившись с ним полчаса, с сожалением сказал:– Тебе, Вася, не с восьмого класса надо начинать, а с пятого.Василий мрачно чертыхнулся и засунул учебники под раскладушку.Тане он все-таки написал, не выдержал, – очень уж хотелось узнать хоть что-нибудь об Олежке. Она ответила тут же, – письмо было спокойное, дружеское, – и прислала фотографии Олега. С них на Василия с веселым удивлением смотрел красивый, еще больше, чем раньше, похожий на него мальчишка, и Василию с трудом верилось, что ему всего полтора года – таким осмысленным был его взгляд.Таня писала в основном об Олежке, в конце письма спрашивала, что у него нового, и просила, чтобы он не пропадал надолго и хоть изредка сообщал о себе. Василий вздохнул – и вот уже третью неделю никак не мог собраться и ответить ей. Что у него может быть нового? Разве что пить бросил – да не бог весть какое достижение...Фотографии он бережно завернул в целлофан и каждый вечер украдкой разглядывал их. Однажды Володя застал его за этим занятием и спросил:– Племянник?– Сын, – не подумав, ответил Василий.Володя удивился.– Ты же говорил, что не был женат.– Мало ли что говорил, – буркнул Василий, пряча фотографии. 9 В субботу отправились в Восточный, повезли Демьянычу дрова. Дорку и большой пятитонный кунгас нагрузили до отказа, плыли весело, – и погода стояла почти что крымская. Демьяныч отправился искать машины. Потом весело нагрузили два огромных трехосных грузовика, отвезли, разгрузили и к вечеру уселись в огороде, за щедро уставленным закусками столом. Быстро опьянели, Витька Косых тут же, на лавочке, свалился и захрапел, а капитан, механик и двое других пошли на промысел – попытать счастья у здешних бабенок. Звали с собой Василия, но он отказался, не хотелось ему никуда идти. Пьян он не был, невесело смотрел перед собой в стол, вполуха слушал болтовню Демьяныча. А когда они остались вдвоем, Демьяныч, помолчав немного, поднялся на нетвердых ногах, тронул Василия за плечо:– Пойдем-ка, Васыль, в дом, разговор есть.Василий молча пошел за ним, недоумевая, что за разговор может быть по пьянке. Но Демьяныч был не так уж и пьян, смотрел серьезно. Усадив его за стол, он ушел куда-то и скоро вернулся с тремя пухлыми общими тетрадями, положил перед собой, бережно разгладил загнувшиеся уголки обложек.– Что это? – равнодушно спросил Василий, глядя на тетради.– Сейчас все скажу, – значительно сказал Демьяныч. – И не думай, что это только по пьянке, я не пьяный.– Да ладно, говори, – вяло сказал Василий, раздумывая, не лечь ли ему спать.– Да ты слухай внимательно, – с досадой сказал Демьяныч, – я тебе говорю, а ты как дохлая рыба глядишь.– Говори, я слушаю.– Знаешь, что в этих тетрадях? – торжественно начал Демьяныч. – Я тут двадцать три года все записывал – когда рыба начинала идти, когда кончала, какие течения; ветры, погода, – в общем, все, что лова касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28