Конечно, мыть полы не самое приятное занятие, но позже она подыщет что-нибудь получше… А если… Конечно! Деньги должен дать Скотт! Джин понимала, что отец ребенка не он, но укоры совести ее не беспокоили. Питер Скотт обошелся с ней подло — и обязан хоть в чем-то помочь!Она купила в аптеке таблетки от тошноты и тут же одну проглотила. Затем села в автобус, которым вчера вернулась домой, и поехала в порт. Джин не запомнила ни улицы, на которой находилось кафе, ни его названия, и пошла прямо, не сворачивая, полагая, что куданибудь да выйдет. Минут через десять она оказалась в грузовом порту. Здесь не было нарядных катеров и лодок, аккуратно подметенной пристани, а тем более — цветов. Два судна стояли у причала. С одного из них подъемный кран снимал огромные сетчатые контейнеры с рыбой. Громко кричали грузчики, отдавая команды крановщику. Они забирали контейнеры и грузили их в авторефрижераторы. Кружили и кричали чайки, надеясь поживиться оброненной рыбой. По берегу слонялись без дела матросы, бегали мальчишки…Вернувшись на автобусную станцию. Джин теперь поехала до остановки, куда накануне не проводил полицейский. Свернув за угол, она сразу узнала улицу. Здесь было два заведения — кафе и ресторан, отличавшихся только названиями. Во втором, под вывеской «Выпей и закуси», она нашла знакомую барменшу. Та тоже вспомнила Джин.— Надумала? — спросила барменша.— Надумала.— Давно бы так. Я же видела!.. Сто пятьдесят долларов в неделю. Открываем в семь утра. До этого надо вымыть полы. Столы, стулья — все протереть. Работа через день. День ты, день одна эмигрантка. Она хорошо справляется, но устает. Поэтому беру тебя…Джин подумала, что мыть полы через день — это пустяки. Можно подыскать что-нибудь еще…— Будем знакомиться, — сказала барменша. — Тереза.— Джин.— Где будешь жить?— Еще не знаю. Хорошо бы поближе.— Я тебе дам адрес. Это у хлебозавода. Спрашивай хромую Агату. Скажешь, Тесе послала. Работать начнешь завтра.— Хорошо.— Пойдем покажу…Тереза вышла из-за стойки. У нее были непропорционально широкие бедра и толстые ноги. Она ступала осторожно, словно опасалась, что маленькие ступни не выдержат тяжесть тучного тела.— Вымоешь зал, кухню, кладовку… — Она называла помещения по мере того, как показывала их. — Если ты расторопная, дела здесь на три часа, не больше. Но к открытию чтоб все блестело! Метла, ведро и щетка — в кладовке…Тереза подробно объяснила, как найти хлебозавод, и Джин не пришлось никого расспрашивать. Самого хлебозавода Джин не видела: его окружал забор, над ним в небо торчала лишь высокая труба, да из ворот выезжали грузовики с припорошенными мукой бортами.Дом хромой Агаты был трехэтажный, белый. Казалось, и его запорошила мука. Сама Агата жила на первом этаже. Прямо с улицы — комната. Из нее вход в другую, смежную, и вторая дверь — в кухню.Несмотря на хромоту. Агата двигалась быстро. Было ей лет сорок. Или тридцать, а может, все пятьдесят. Агата про себя говорила, что законсервирована, так как никогда не копила жир, а худых старость берет с трудом.— Сдаю, — подтвердила она про комнату. Низкий с хрипом голос выдавал курильщицу. — Смотри — подойдет или нет…Она пропустила Джин и остановилась на пороге. Проходная комната, узкая, больше походила на коридор.— Кровать заставишь ширмой. — Агата показала на ширму, прислоненную к стене. — Тебе спокойней и нам не будешь мешать — ко мне гости заходят… Двести долларов в месяц. — Плату Агата назвала твердо, не оставляя надежды на уступку.Джин соображала: двести долларов за комнату плюс еда — почти ничего не останется. Она хотела было отказаться, но вспомнила про Скотта: если тот даст деньги, у Агаты можно пожить, пока не избавится от ребенка, а потом уехать…— Согласна.В «Морской лев» Джин добралась тем же путем, каким вчера пришла из гостиницы в порт. В вестибюле с мраморными ромбами было попрежнему тихо и прохладно. Портье узнал Джин, но сделал вид, что впервые видит ее.— Чем могу служить?Джин не испытывала угрызений совести, собираясь обмануть Скотта, но предстоящая встреча все же не радовала, и она ответила без энтузиазма:— Я к Питеру Скотту.— Мистер Скотт уехал.— Но он только вчера… — растерянно произнесла Джин. — А когда он вернется?Портье поднял брови: он не знает.— А Виктория?.. Актриса… — Джин глядела на него умоляюще. — У нее ожерелье из жемчуга…Он поднял трубку:— Мисс Кемпбелл? — Актриса, похоже, узнала портье по голосу, тому это было явно приятно. — Да, мисс Кемпбелл, вас хочет видеть молодая особа… Говорит, вы встречались… Нет, сказала о вас: «Актриса, которая носит жемчуг». — Он положил трубку и посмотрел на Джин: — Восьмой номер, направо.Джин поднялась по лестнице, свернула направо и постучала. Виктория сидела в кресле. Она недавно проснулась, и лицо без косметического грима показалось Джин незнакомым, будто перед ней сидела другая женщина. Не то что старше или некрасивей — другая. Нитка жемчуга лежала на столике у зеркала среди десятка хрустальных флаконов и коробочек.— Я догадалась, что это вы, — сказала Виктория, указывая Джин на такое же кресло, в каком сидела сама. Кресло было в стиле ампир, обитое полосатым шелком. — Вам нужен Питер?— Да.— Он только что уехал.— Да. Портье сказал. Но мне необходимо увидеть его.— Это сложно, он начал снимать фильм. У вас что-то срочное? — Виктория откровенно оглядела фигуру гостьи. Затем потянулась за записной книжкой, лежавшей рядом с телефоном, полистала страницы. — Вот его номер, возьмите книжку.Джин держала изящную книжицу в кожаном переплете, но не звонила. Виктория поднялась — у нее была прямая, как у балерины, спина — и вышла в соседнюю комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42