Может быть, в моей кухне отсутствует диагональ?
Впрочем, что за вопрос: почему собака ест? А почему бы и нет? Если бы я была собакой и кто-нибудь поставил что-нибудь вкусненькое, я бы тоже съела. К примеру, бифштекс по-татарски с аппетитным маринованным грибком… Или свиную рульку… Но в этом лучше не сознаваться, потому что свиная рулька — еда не для уважающих себя дам.
— Борис! — позвала я пса, спрятавшегося под стол, откуда торчал лишь черный хвост. — Адам тебя о чем-то спрашивает!
Адасик бросил на меня беспокойный взгляд, открыл холодильник и достал вторую банку пива. Борис выполз из-под стола и положил морду мне на колени, а я, конечно, ее прижала.
— Если будешь плохо себя вести, мы запретим тебе смотреть телевизор, — пригрозила я псу. — И не бери пример с папули — никогда, слышишь, никогда не пей двух банок пива подряд, не успев прийти с работы и не сказав ни слова своему любимому существу, обещай…
Борис смущенно помахал хвостом и сполз с моих коленей.
— Любимое существо, — сказал Адам, — я валюсь с ног от усталости. Можно мы начнем общаться после того, как я немного отдохну?
— Конечно, — ответила я с обаятельной улыбкой. — Так ведь я разговариваю с собакой, а не с тобой. Поешь что-нибудь?
— С удовольствием.
«Ну и готовь себе сам! — думала я, вытаскивая кастрюлю из холодильника и с грохотом швыряя ее на плиту. — Во мужик! Крутись вокруг него и хлопочи без роздыху! Прислуживай и обхаживай! Корми и заботься!»
Кастрюля перевернулась, и мясо вывалилось на плиту. Я пустила газ и зажгла все конфорки, огонь вспыхнул до потолка, пришлось схватить сотейник со вчерашним томатным супом и опрокинуть на горелки, суп зашипел, я запустила тарелкой в окно…
Я открыла глаза. Да ведь это же мой Голубой! (Напоминаю, что прозвала я его так за то, что он писал мне послания на голубой бумаге.)
— Сейчас разогрею. — Я открыла холодильник. Человек, измотанный, приходит с работы, а дома его встречает недовольная баба — нелегко, я его понимаю. Вот так-то. Я зажгла самую маленькую горелку и поставила кастрюлю на огонь. Мясо приятно зашипело, я подлила полстакана воды, чтобы не подгорело.
— Я люблю тебя, — признался Голубой и исчез в синей дали с предателем Борисом, послушно шагающим рядом.
Я чистила картошку и во время этой полезной деятельности пришла к выводу, что, собственно говоря, пора принять решение, потому что жить в неуверенности невыносимо. И если я не начну первой, то мы уже, наверное, никогда не поговорим. Он спокойно уедет и оставит меня одну, а коль скоро он так настаивает на этой свадьбе, то, может, мы успеем до его отъезда… Вместо отпуска, который Голубой мне обещал в прошлый четверг. Я поставила вариться картошку, открыла холодильник и вынула кусок сыра. Французы едят сыр как дополнительное блюдо к обеду, почему бы и мне не попробовать?
Когда я забивала свои кровеносные сосуды большой дозой холестерина, ловко запрятанного в сыре, в кухню влетела Тося и крикнула:
— Что ты делаешь?
Холестерин вместе с тарелкой, на которой он лежал, грохнулся на пол.
— Ем, — беспечно ответила я, напрочь забыв, что диаметр моих кровеносных сосудов с каждым днем уменьшается. Впрочем, нет, я еще размышляла о том, не стоит ли поторопиться со свадьбой, прежде чем холестерин полностью перекроет поступление крови в мой мозг.
Непонятно откуда появился Борис и принялся за обе щеки уплетать мой вкусненький сыр. И чавкать при этом.
Разумеется, я могла бы выйти из себя. Что-что, а психовать по каждому поводу я мастерица, но надвигаются Тосины выпускные экзамены — сдает всего лишь через каких-то дурацких девять месяцев! — и несчастный холестерин способен помочь мне перенести этот тяжелый стресс.
— Тося, почему ты кричишь?
— А почему ты ешь эту дрянь? — Дочь посмотрела на меня с отвращением. — И почему швыряешь тарелки?
— Нервы сдают, — ответила я через минуту, рассудив, что правда все-таки лучше.
— Да вроде бы все в порядке, — неуверенно заметила Тося.
— Вот именно, — философски вздохнула я.
Дочь взглянула на меня с сочувствием, а потом приоткрыла крышку.
— У тебя подгорит, — сказала она.
— Не подгорит.
Я встала, тарелку засунула в мойку и приняла твердое решение: поговорю немедленно, сейчас же, иначе просто сойду с ума.
Адам сидел в кресле, положив ноги на столик, и читал газету. Я подумала, что прежде он в моем присутствии не читал. Ну что ж, самое время внести некоторую ясность в отношении даты или чего-нибудь вроде того, коль ему так нужна эта свадьба.
— Адам!
— Хм-м?.. — Он даже не поднял глаз от газеты.
Я прогнала прочь мысль, что меня игнорируют, и решила начать разговор.
— Мы должны обсудить до отъезда некоторые вопросы.
— Угу-у… — прозвучало из-за газеты.
— Может, у тебя нет желания сейчас говорить?
— Не-е… я же говорю.
— Я бы хотела с тобой побеседовать.
Знаю, с мужчиной общаться надо в открытую, нельзя ходить вокруг да около. Это не женщина, которая с полуслова поймет каждый намек, любое отступление от темы и не упустит при этом главного ни за что.
— Угу-у…
— Ты слушаешь меня? — допытывалась я.
— Да, конечно. — Он отогнул краешек газеты, с которой крупным шрифтом вопрошал заголовок: «С каким правительством в Европу???» — Ты читала?
— Нет.
— Прочитать тебе?
Только этого не хватало, чтобы мне дома читали о правительстве. Я уже получила свою порцию информации. Как это мило с его стороны!
— Нет, я лишь хотела поговорить с тобой.
— А чем же мы занимаемся?
Возникло ощущение, что мир понемногу сходит с ума.
— Может, у меня паранойя? — спросила я с опаской.
— Не думаю, — ответил Адасик и заслонился газетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82