— Конечно, нет. Мой Тасос совсем другой. О, не смейся, так и есть! Но в основном… Я хочу тебя предупредить, ведь ты — моя подруга. Ты же красивая женщина, Элен, к чему такая строгость в одежде. Посмотри, какой длины у тебя платье! Боже, почему ты скрываешь свои красивые ноги?
— Тетя Элен… Где ты?
— Иду, иду, дорогая.
Фиона была уже в кухне. Бросив ранец на пол, она заглядывала в буфет.
— А где же кексы?
— Убери ранец с дороги… Нет, повесь его на место, пожалуйста.
Лукаво улыбнувшись, девочка вышла, чтобы повесить ранец в шкаф в холле. Потом она вернулась и, усевшись на стул, стала ждать, пока Элен накроет ей на стол. Несколько мгновений Элен смотрела на девочку, вспоминая реакцию детей, когда Леон объявил им о смерти их отца. Лицо Фионы сначала как бы застыло, но потом, когда смысл случившегося дошел до нее, она разразилась бурными рыданиями, уткнувшись в плечо Элен. Чиппи старался быть мужественным, но и он не выдержал. Эта душераздирающая сцена подействовала на Элен убедительнее любых слов, и она дала Леону свое согласие. Ее решение было принято импульсивно, под влиянием сильных эмоций. Она понимала, что потом обязательно пожалеет о своем поступке, ведь жизнь с этим суровым киприотом, чей характер ей неоднократно уже приходилось наблюдать, вряд ли будет приятной. Роберт ясно дал ей понять, что ни один киприот не сможет обходиться без женщины. И хотя это ее ни в коей степени не должно коснуться прямо, она все равно будет чувствовать за своей спиной присутствие другой женщины, что в конце концов не может не сказаться на ее душевном спокойствии.
Несмотря на предостережения голоса разума, Элен позволила своему состраданию взять верх и пока еще не жалела об этом. Ее устраивал такой брак. В нем отсутствовали глубокие чувства, не было душевного волнения, а следовательно, и опасности повторно разочароваться.
— Тетя Элен, пожалуйста, побыстрее!
Засмеявшись, Элен пошла к буфету и достала кексы.
Потом она налила девочке стакан молока.
— Где же Чиппи? — спросила она, когда Фиона уже принялась за еду. — Почему он всегда приходит позднее тебя?
— Он там с мальчиками. Он уже знает их язык, а я еще нет. Греческий так трудно учить, но у нас хорошая учительница — она подсказывает мне слова.
— Которые ты тут же забываешь.
— Некоторые помню, но буквы такие смешные. Почему они пишутся вверх ногами?
— Вовсе не вверх, просто они отличаются от наших, вот и все. Не волнуйся, скоро ты выучишь греческий язык.
— А ты же сама говорила дяде Леону, что никогда его не выучишь.
— Я старше тебя, а чем старше человек, тем тяжелее ему учиться. Все же я думаю, что сумею освоить этот язык, хотя бы на необходимом уровне. Да это и не так уж важно — здесь многие говорят по-английски. — Элен взглянула в окно: на веранде появился Чиппи. Он прошел в кухню через застекленную дверь и с размаху бросил свой ранец на пол.
— А что ест Фиона? Можно и мне то же самое?
— Сначала повесь в шкаф свой ранец.
— Убери его за меня, Фиона.
Элен удивленно уставилась на него.
— Что ты сказал?
— Я велел Фионе повесить мой ранец. — Чиппи уселся на стул и стал ждать, когда Элен подаст ему кексы и молоко.
— Убери ранец, — строго сказала Элен. — Немедленно.
— Фиона… — Чиппи указал пальцем на свой ранец.
— Я не собираюсь твой дурацкий ранец никуда относить! Делай это сам! — Фиона сунула в рот кусок кекса. — Не понимаю, что это на тебя нашло, Чиппи, ты все время пытаешься мной командовать. — Она посмотрела на Элен и возмущенно произнесла. — Сегодня утром он велел мне почистить его ботинки.
— Почистить его ботинки! — повторила Элен и недоуменно уставилась на мальчика. — Ты велел своей сестре чистить за тебя ботинки?
— Ну и что, — спокойно ответил Чиппи. — Здесь сестры всегда все делают за своих братьев, потому что мужчины — самые главные. А женщины должны делать разную работу… и все остальное, — уклончиво объяснил он.
— И кто же, позволь спросить, такое тебе сказал?
— Ребята в школе, — беспечно произнес Чиппи. — У них сестры выполняют за них всю работу. Я оказался в глупом положении, когда сказал, что моя сестра ничего для меня не делает. Они посмеялись надо мной и обозвали «девчонкой».
— Не думаю, что они употребили именно это слово.
— Но по-гречески оно означает то же «самое.
— Ладно, «девчонка» ты или нет, не свои ботинки ты должен чистить сам. А сейчас пойди и убери свой ранец.
— Но, тетя Элен, ты же не понимаешь…
— Чего это не понимает тетя Элен? — в дверях стоял Леон, высокий, стройный, в безупречном светлом костюме. И хотя он обращался к Чиппи, его взгляд был прикован к Элен. Она впервые осознала, как неподобающе своему положению она выглядит: мрачного коричневого цвета свитер и юбка, гладко зачесанные волосы, толстые чулки и простые туфли на ногах. Леон перевел взгляд на Чиппи. — Ну? — Его голос был строг, и Элен подумала, не слышал ли он случайно весь их разговор. — Ты что, язык проглотил?
Вся самоуверенность Чиппи мгновенно испарилась. Он робко произнес:
— Так, ничего, дядя Леон.
Но тот повернулся к Элен, и ей волей-неволей пришлось отвечать. С легкой иронией в голосе она беспечно проговорила:
— Чиппи очень быстро становится настоящим киприотом. Он считает женщин существами низшего порядка.
— Вот как?
— Он командует мной и заставляет чистить ему ботинки, — добавила возмущенная Фиона.
— Не выдумывай, — одернула Элен девочку. — Он только попросил тебя это сделать.
Леон несомненно все слышал, решила Элен, потому что, не выразив ни малейшего удивления на ее слова, спокойно обратился к Чиппи.
— Сейчас же встань и убери свои вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53