Именно поэтому она и решила стать монахиней.
Ассунта пошла мимо кроваток обратно. Все было тихо. Она чувствовала умиротворение. Первая из ее воспитанниц была на пути к своему настоящему дому. За нею, когда придет время, последуют и остальные. Ассунта бесконечно устала, но утешалась мыслью о том, что завтра сама отправится в путешествие на Мальту, в родной монастырь, где проведет две недели положенного отдыха. Все это время она будет ухаживать за садом и делать вид, что следит, как зреют лимоны. А потом ей снова придется вернуться к исполнению взятой на себя обязанности, продиктованной ее призванием.
Комната у нее была маленькой, кровать – узкой. Она разделась и, склонившись над металлическим тазом, ополоснула лицо холодной водой. Потом почистила зубы и набросила на себя цветастую накидку, которую подарила ей в качестве прощального сувенира ее община перед отъездом из Северной Кении. Казалось, все это было в какой-то прошлой жизни.
Она всегда спала хорошо – вне зависимости от того, приходилось ли ей ночевать на земляном полу, на матрасе, набитом соломой, или на узкой железной койке. В ту ночь, однако, заснуть ей не удавалось. Она ворочалась на тонком матрасе и никак не могла найти удобное положение. В голове возникали всякие образы. Она видела мысленным взором широко раскрытые глаза Катрин, смотревшей на белый пароход и крепко вцепившейся в руку сестры Симоны. Перед ней проходили глаза других детей, вылезавших из кузова грузовика и остававшихся в приюте на ее попечение. Она видела, с какой любовью и заботой остальные монахини принимали этих обделенных судьбой детей.
Когда первые лучи зари отразились от потолка ее маленькой спальни, сестра Ассунта внезапно и отчетливо разглядела в глубинах памяти темные глаза Гамеля Гудриса, который смотрел на нее в упор с заднего сиденья отъезжавшего в ночи черного автомобиля.
Как только ей явился этот образ, вернувший ее к давно погребенным под грузом прожитых лет воспоминаниям, от надежды на сон не осталось и следа. Она сбросила с себя одеяло и спустила ноги на ледяной пол. Кожа ее покрылась холодным потом. Из далекого прошлого всплыла ясная картина. У своих ног она снова увидела, как будто наяву, маленький сверток с живым человечком. Увидела бледное лицо и охваченные неизъяснимым ужасом глаза женщины. А рядом с ней было другое лицо, смуглое, мужское. И эти страшные глаза – темные и холодные, как заледенелое черное дерево. Хоть с тех пор прошло уже двадцать лет, ошибиться она не могла никак.
Глава 75
Они ждали два часа на стоянке у придорожного кафе. Макси принес кофе с пирожными. Джульетта спала, положив голову Фрэнку на колени.
За многие годы мужчины научились быть терпеливыми. Они без труда могли в течение долгих часов наблюдать и слушать, зная, что опасность подстерегает их на каждом шагу. Пока они пили кофе и ели пирожные, между ними шел немногословный разговор, который любому непосвященному мог бы показаться просто набором пустых слов.
– Сегодня ночью большой шишкой займемся, – бросил Фрэнк.
– Это дело выеденного яйца не стоит, – заметил Рене.
– Этот подлец Сатту подставил, – добавил Макси.
– Все дело в нем, и только в нем, – подтвердил Фрэнк.
– И на тех и на других, гнида, работает, – отозвался Рене.
– Как только ему до сих пор удавалось выходить сухим из воды? – задал Макси риторический вопрос, набив полный рот пирожным.
Фрэнк хмыкнул.
– Какого черта нам печалиться? Я такой веселой жизни уже давно не помню.
– Как там Майкл идет по следу? – задал Макси вопрос Рене.
Бельгиец усмехнулся.
– Тянет лямку, пашет свою борозду, вздыхает при этом, стонет, порой кричит. Этот малыш ходит по острию бритвы. Как же я его, поганца, люблю!
Около них остановилась БМВ. За рулем сидел Сова.
Фрэнк опустил руку и осторожно большим и указательным пальцами зажал Джульетте нос. Она сначала открыла рот, потом глаза. Австралиец склонился над ней, чмокнул девочку в лоб, улыбнулся и сказал:
– Здесь ты оставляешь троих твоих дядей, а дальше отправляешься еще с двумя. Передай от нас привет папе, Гвидо и Пьетро… Чао, ребенок.
Джульетта села, протерла глаза и взглянула в окно на БМВ.
– Кто они? – спросила девочка.
– Друзья, – ответил Макси с переднего сиденья. – С одним из них ты знакома. Теперь вы едете в Неаполь.
Фрэнк протянул руку и открыл ей дверцу. В лицо девочке повеял прохладный ветерок. Она склонилась к переднему сиденью и поцеловала в щеку сначала Макси, потом Рене. После этого взяла с пола брезентовую сумку, протянула ручонку, коснулась пальцами губ Фрэнка, расплылась в улыбке и сказала:
– Не переживай, приятель… Мне твой акцент очень понравился.
Они смотрели, как девочка скользнула в БМВ, и машина резко тронулась. Рене включил зажигание, и они отправились обратно в Рим.
– Ну и ребенок, – сказал Фрэнк, оставшийся на заднем сиденье.
– Точно, – согласился Макси. – Ей и десяти секунд хватило, чтобы превратить тебя в мурлыкающего котенка.
– Мяу, – съязвил Рене.
Фрэнк свернулся на сиденье и пробормотал:
– От гнусных парней, вроде вас, приличному австралийцу плеваться хочется.
Рене изогнул бровь и взглянул на Макси. Тот улыбнулся и сказал:
– Мы таких австралийцев еще и блевать заставим.
Глава 76
Первым приехал чернокожий. Он был просто невероятных размеров.
Лаура открыла дверь, вздохнула и сказала:
– Вас прислал Кризи.
Черное лицо расплылось в ослепительной белозубой улыбке.
– Как пить дать, мэм. Он мне еще по секрету шепнул, что вы готовите самое потрясающее кроличье рагу к северу от экватора.
В руке негр держал черный чемодан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124