раз уж такая мысль посетила, получается, будто молчишь из страха. Так что глупей – отныне и во веки вечные ежечасно справляться о Генкином здоровье или притвориться перед самим собой, что не боишься?Который день сердце покалывает. Это только с виду мне все те же двадцать, а внутренним органам, небось, за пятьдесят. Три года на коксе. Шесть лет с алкоголем. Не то что о спорте – о физзарядке давно забыл, только знаю на диване валяться. Напрасно пытался отвлечься от мыслей о Геныче. Не удержался – позвонил. Домашний не отвечает, это ясно, мужик на работе. Мобильный молчит, тоже ничего особенного в этом нет. А рабочий все занят и занят. Хватит глупить. Лучше поинтересуюсь у Олега, не нашлась ли Таня.…Выяснил: до сих пор ни слуху о ней ни духу! А Олег наш снова пьян. Угрызениями совести мучается или празднует освобождение от семейных уз? В последний раз попробую Генке на работу позвонить. Самое мерзкое, что в каком?то дальнем уголочке сознания хочется, чтобы он… чтоб убедиться в своем тайном могуществе…Геннадий не приходил сегодня, оказывается… Ну, загулял. Ну, запил. Ну мало ли что! Решил с бывшей женой помириться и уехал!Седой сказал, останется только один – это значит, что вслед за Геной я должен и других… Нет, Генка просто запил, загулял! И что я так дергаюсь от дверного звонка?Лампочка на площадке опять перегорела. Привалившись плечом к стене возле дверного косяка, стоял маленький, тонкий парнишка – в темноте белели кроссовки и кепка. Фигурка отделилась от стены и ступила на порог, ворча:– Ну и подъезд! Какой?то свинюшник. Натуральные питекантропы…Марина скинула мне на руки бесформенную куртку, не глядя, швырнула кепку – та упала точно на рожок вешалки, покачалась, как мяч в волейбольной корзине, и повисла.– Скажи, друг мой! – начал я с места в карьер, – ты бы не могла выйти за меня замуж?– Зачем это, друг мой? – Она рассеянно прошлась вдоль книжных полок взад?вперед, провела пальцем по корешкам, обнаружила пыль и скорчила досадливую гримаску.– Я одинокий, как… как больной волк. Случись что – меня даже похоронить некому.– Больной волк звучит уже лучше, чем загнанная лошадь, – заметила она. – И значительно ближе к истине. Иван, ведь если твое тело умрет – ты будешь далеко отсюда, во всяком случае, так Лешка утверждает. Какая тебе разница, похоронят ли тебя в здешней реальности или нет?– Ну, как?то приличнее… – вздохнул я. – Так ты не согласна?– Я подумаю…Она встала на цыпочки, пытаясь достать что?то с верхней полки, короткий свитер задрался, открывая спину с глубочайшей ложбинкой. Какая хрупкая! Косточки бедер спереди выдаются, даже когда она стоит. Трогательные косточки. Моя Кармен! Не нравится мне этот генерал. Я как собака на сене… Навязчивые образы собак и генералов преследуют меня, о чем бы я ни думал. Не свидетельствует ли это о легком психическом расстройстве?– Послушай, Мусенька, – сказал я, – вот если бы ты все?таки стала играть в эту игру… и надо было бы соперников по одному ликвидировать – в каком порядке бы ты от нас избавлялась?– Иван, я не хочу это даже гипотетически обсуждать.– Маринка, прошу тебя, скажи.– Зануда чертов! Ну, хорошо. Учти, я говорю с точки зрения симпатий?антипатий, а не тактики?стратегии или справедливости?несправедливости. Первым я бы убрала Геныча.– За что? – сердце мое тяжело екнуло.– Да ни за что, – покусав губы, сказала Марина. – Просто других жальче. Потом Олега – меня бесит, как он с Татьяной поступает. Потом саму Таньку, уж больно от нее много бесполезных эмоций. Потом Лизу.– Почему Лизу? – спросил я.– Потому что дальше мне трудно выбрать… Тебя грохнуть или Лешку? Не знаю. С тобой мы ближе, откровеннее, будто с детства знакомы; с тобой мы похожи, оба изломанные и с тараканами в голове. Он мне за другое нравится, он относительно правильный, хоть и не без заморочек, относительно невинный, с ним я про многие вещи никогда не стану говорить, как с тобой. Он классный. Только не бойся, не собираюсь тебе дорожку переходить…– Муся, послушай… Когда мы с тобой только познакомились и рассказывали друг другу о своем темном прошлом, ты в два счета разоблачила мое вранье. Но сама ведь тоже лгала? Только я не такой умный, не могу определить, что именно не так было в твоей истории.Марина потянулась и закусила нижнюю губу. На лице ее не было неудовольствия.– Как и ты, всех персонажей ролями поменяла! Я говорила про интеллигентного сутенера, так вот: на самом деле я была не «работницей» его, а женой. А рэкетир Серега – моим любовником. Он мужа моего убил.– Ты заказала?– Да. И было это не в Москве, а раньше, на малой родине. Потом я не захотела там оставаться и уехала… Покинул он свое селенье, где окровавленная тень…– А психоаналитик тогда кто?– Один из моих нынешних приятелей. Умный дядя. Он говорит, когда у человека в прошлом имеется неприятная, темная история, которую не хочется вспоминать даже наедине с собой, человек этот постоянно придумывает взамен нее другие бредни. Таким образом происходит замещение, вытеснение или что?то в этом роде.– Постой, Маринка! – вспомнил я. – А как же… если муж твой умер – где же ваши дети?!– Дети? – переспросила она с удивленным выражением. – Какие дети?Я понял, что дальнейшие расспросы ни к чему ни приведут. Наверняка сейчас мне скормили очередную душещипательную сказку, а правды о жизни своего друга я не узнаю никогда. Да и хочу ли я ее знать, на кой она мне, правда?то?– А ты почему не хочешь сыграть в нашу телеигру? – спросила она. – Ведь деньги!– Не люблю, когда в мою жизнь влазят, – ответил я.– А в принципе как ты относишься к подобным играм?– Никак не отношусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58