атас!» или просто «мама!» и тем сделал Федору подарок — отсрочку общей тревоги.«Эх, жаль, не обойтись без пальбы в коридоре», — Назаров увидел, как высвобождается из-за бандитского пояса парабеллум и ствол его начинает набирать высоту.Пора, тянуть нельзя.Федор застывает. Правая его рука выбрасывает маузер на уровень головы противника. Треть секунды на то, чтобы зафиксировать мушку, затаить дыхание. Все, амбал безнадежно запаздывает с выстрелом. С трех шагов Назаров положит пулю точно в центр бандитского лба, второго выстрела не потребуется…Многие светлые умы, а еще более того умы темные бились над природой случайностей и совпадений, пронизывающих этот мир, желая докопаться до первопричин, мечтая подчинить себе провидение. Большими успехами эти старания пока не отмечены. И как наблюдались на всех широтах и параллелях случайности, счастливые и наоборот, а также удивительные стечения обстоятельств и тому подобные непредсказуемости — так и наблюдаются.Поэтому невозможно ответить, отчего не раньше и не позже, а именно тогда, когда мышцы, отвечающие за указательный палец Назарова, начали сокращаться, чтобы с помощью этого пальца привести в движение механизм, выплевывающий пулю, — поезд затормозил. Резко и внезапно, так, будто машинист в свете фар увидел выскакивающего на путь человека или выпрыгивающую из засады и ложащуюся на рельсы корову. По всему поезду посыпались с полок мешки, корзины и люди. Крики боли смешивались с бранными восклицаниями. Ударился лбом об стену товарищ Раков. И не ведал того, что через полсостава от него полетел на пол его командир.Назаров падал на спину. Но успел разбросать руки и смягчить предплечьями удар об пол. Зато пистолет отлетел от своего хозяина непозволительно далеко.По всему поезду люди поднимали упавшие вещи, охали, стонали, потирали ушибленные места. Гладил пострадавший лоб товарищ Раков.Но его командир не мог позволить себе такой роскоши — заниматься болячками. Как-нибудь потом, в мирное время. А сейчас Назаров так быстро, как только смог, вскочил на ноги, готовый продолжать прерванную машинистами схватку.Шкаф нелегко свалить. Человека, напоминающего шкаф, сбить с ног тоже непросто. Но машинистам это удалось внезапной остановкой поезда. Шкафоподобный противник Назарова загремел носом вперед.Тоже выронив при этом пистолет, который ударился о стену вагона и лег на расстоянии вытянутой руки от своего упавшего владельца. Но не всегда что близко лежит — легко достижимо. Особенно когда находишься в легком нокдауне. И в то время, как товарищ Назаров уже поднялся, бугай в кожанке еще только встал на четвереньки и тряс головой, пытаясь привести себя тем самым в чувство.Федор не стал тратить бесценные секунды на поиски пистолета. Он сблизился с врагом и изготовился. Изготовился нанести размашистый, смачный, неотразимый удар ногой в голову, вроде того, каким он послал с пенальти мяч в ворота третьей роты в единственном в его новой жизни футбольном матче. Два года назад, в шестнадцатом, когда он после госпиталя ждал в Саранске вместе с формирующимся полком отправки на фронт. Эта большая круглая голова здорово напоминала тот трофейный немецкий мяч… * * * — …Ты че, офонарел, фраерок?! — Ленька-Баркас спрыгнул со второй полки. Нераздетыми спали они все, но Баркас даже сапоги не снимал. Каблуки его сапог с набитыми подковками, соприкоснувшись с полом, сработали лучше любого будильника — проснулись еще два обитателя купе. Первые два уже не спали.Ленька крутанул фитиль керосинки, прибавляя свет.— Что за шухер? — пробурчал сверху Студент.— Вставай. Разбор будет. Контра завелась.— Леня, — подал голос с первой полки Беня-Шмык, — я тебя люблю больше папы и мамы, а они были первые фармазонщики на Одессе. — Но вдруг твой шухер трухлявый — я тебя буду больно убивать. Ты сорвал меня с прогулки по Малой Арнаутской…— Коготь, сука, водку жрал, пока мы спали, — пояснил Ленька причину переполоха. — Слышу, булькает, свесился — наливает, гад.Коготь, обвиненный в нарушении сухого закона, установленного паханом Кирей до завершения дела, сидел, прятал под столом срисованную Баркасом бутыль, молчал, продумывая, как бы отмазаться. Может, пообещать им на троих половину своей доли, чтобы Кире не заложили? А то заложат — Киря живо выпустит ему кишки. Эх, давно было пора завязывать. С выпивкой.Коготь не успел продвинуться дальше в своих раздумьях — на него, выбросив вперед руки, налетел Ленька-Баркас. И они оба в обнимочку влепились в вагонную стенку. Бутыль шмякнулась на пол, покатилась, разливая содержимое.— Шоб мне не родиться, эти паровозники совсем не умеют кататься, — первым отреагировал в цензурной форме на происшествие Беня-Шмык, перебираясь с пола вновь на полку.— Сработало экстренное торможение, — раздался со второй полки голос удержавшегося там Студента.Баркас, брезгливо кривя рот, отлепился от провинившегося Когтя, выбрался на середину купе, нагнулся за самоопорожняющейся бутылкой.Теперь Леньку-Баркаса швырнуло на полку с Беней-Шмыком. Он врезался головой в Бенькин живот.— Это мы опять поехали, — разъяснил немного погодя грамотный Студент, опять-таки почему-то не сброшенный силой инерции со своей полки.В купе, соседних с этим, паровозные выверты лишили сна всех их обитателей. Кое-кто получил болезненные ушибы. Но никто из них и не подозревал, что в коридоре Кабан бьется насмерть за свою и их жизни. А то еще вопрос, доверили бы они биться за их жизни именно Кабану? * * * Простоявший меньше минуты неподвижно поезд решил опять поехать. Пусковой момент, с которого началось его движение, лишил товарища Назарова равновесия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124