Чем более масштабным и устрашающим становится производство аппаратуры, тем сильнее возрастают наши тревога, враждебность, страх, негодование и агрессия. Но заметить прямую взаимосвязь между беспокоящей нас тревогой и производством аппаратуры почти невозможно, поскольку наш интеллект сам по себе является результатом условий, порождённых этой преобладающей сферой нашего знания. Наш интеллект приучен верить, что любые несовершенства, вроде личного страдания, нищеты и страха — в реальности являющиеся следствием всей нашей деятельности — просто сообщают нам о необходимости дальнейшего совершенствования этой сферы знания и/или производства, распределения и применения аппаратуры. И даже когда это знание отрывает нас от подлинной нашей жизни и порождает беспокойство и подавленность, оно же обусловливает нас полагать, что спасение от нашей нищеты состоит в совершенствовании именно этой преобладающей сферы знания.
Иными словами, все проблемы современного человека, его опасные убеждения и чувство одиночества, духовная пустота и личная немощь вызваны его иллюзиями по поводу естественного мира и отделённостью человека от него. Даосы некогда предупреждали нас, что это произойдёт. И рассказали, что делать с этим. Настало время осознать сказанное ими.

Часть вторая
Вещи, как они есть
10-ого сентября этого года я спустился по Виа Салария и вышел к Республике Утопия, тихой стране, лежащей восьмьюдесятью годами восточнее Фара Сабины. Обратив внимание на веселое настроение тамошних жителей, я расспрашивал их о причине такого их благодушия, и они рассказали мне, что это всё таково благодаря их законам и обучению, полученному ими с первых школьных дней…
Чтобы научить маленьких детей наблюдать малое, они занимаются своего рода игрой, в которой множество мелких предметов, например, три зерна ячменя, маленькая монетка, синяя пуговка… прячутся в ладони. Ладонь на мгновение раскрывается, затем быстро закрывается, и ребёнка просят рассказать, что он увидел. Для детей постарше игра становится всё сложнее и сложнее, пока, наконец, все они не узнают, как делаются их шляпы и башмаки. Мне также сообщили, что обучаясь давать точные определения словам эти люди преуспели и в определении экономических терминов, так что в итоге в стране полностью прекратились различные беззакония, связанные с торговлей акциями и финансами, поскольку никто не позволял себя дурачить.
Эти глубоко даосские слова взяты из книги «Золото и Работа» поэта середины прошлого века Эзры Паунда. Но сам принцип, который они описывают — принцип Достоверного Восприятия Реальности — намного древнее. Однако прежде, чем мы представим некоторые традиционные даосские тексты, касающиеся этого вопроса, хотелось бы процитировать нашего любимого нетрадиционного даосского автора, Генри Дэвида Торо:
Иллюзии и заблуждения воспринимаются нами как неопровержимые истины, в то время как сама окружающая нас реальность невероятна. Если бы люди исходили только из реального и не позволяли вводить себя в заблуждение, то жизнь — в сравнении с теми вещами, которые нам известны, — показалась бы нам подобной сказке или феериям из 1001-ной ночи… Закрывая глаза, впадая в дремоту и поддаваясь на уловки различных шоу, люди упорно и методично воспринимают свою повседневную жизнь как рутинную и привычную, поскольку она по-прежнему основывается исключительно на иллюзиях. Дети, играющие в жизнь, понимают её истинную суть и взаимосвязи более ясно, чем люди, не способные жить достойным образом, но полагающие себя умудрёнными неким личным опытом, то есть неудачами… Люди воспринимают истину как что-то очень удалённое, находящееся где-то на дальних границах системы, за самой дальней звездой, до Адама и после последнего человека. В вечности, действительно, есть нечто истинное и возвышенное. Но все времена, пространства и события существуют здесь и сейчас. И всё беспредельное могущество Бога проявляется именно в это мгновение, и Он никогда — ни в одно из других мгновений — не будет более божественным, чем сейчас. И мы способны постигать подлинно возвышенное и благородное только благодаря неизменному приятию и впитыванию всей реальности, нас окружающей.
Из «Ста Школ» китайской философии выжили только две — конфуцианство и даосизм. Они прошли испытание тысячелетиями и оказались наиболее Полезными. Китайцы очень практичные люди — они не испытывают никакого почтения к вещам, которые привлекательно выглядят, но в действительности не работают. На Востоке вообще, и в Китае в особенности, философии не придавали никакого значения, если она была неприменима в повседневной жизни.
Слабо связанная с повседневной жизнью, западная философия оказывается (по меньшей мере, с точки зрения практика) сравнительно эгоцентрической и непрактичной, и, одновременно, настолько же обременённой Аргументациями и Теоретизированием, настолько и ограниченной рамками интеллекта — она превратилась в приятную, а местами и познавательную, забаву для подобных Сове, Кролику и, иногда, Иа, но не особо пригодную для тех, кто схож с Пятачком или Пухом. Западная философия стала полноправной собственностью чадящих трубками одетых в твидовые пиджаки профессоров колледжей (которые её преподают, но не обязательно исповедуют) и заумных студентов, у которых, при всём их интеллекте, сплошь и рядом, похоже, вызывает серьёзные затруднения даже постирушка собственной одежду или простейший ремонт газонокосилки.
Глядя, как обычно, на всё искоса, типичный западный умник говорит: «Да кому нужна эта восточная философия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47