Тебе предстоит совершить нечто важное, доброе, жизненно необходимое. Нечто способное изменить весь твой мир. А я — в известном смысле — представляю собой его часть. Кроме того, я считаю, ты должна достигнуть этой цели, чтобы меня отпустили и позволили пройти сквозь Вуаль к той участи, которую надлежит встретить за нею.
Даня кивнула. Сидевший напротив нее незнакомец доедал оставленный ею отвар. Лицо его исказилось; впрочем, она еще не умела истолковывать выражения этих существ. Даня попыталась ответить улыбкой, однако поняла, что лицевые мускулы более не способны воспроизводить подобные тонкости. Вздохнув, она снова закрыла глаза.
— Я рада, что ты помогаешь мне, — кивнула она Луэркасу. Следующая разумная мысль не скоро посетила ее голову.
Плавание «Кречета» длилось уже более месяца, и размеренная корабельная жизнь успела несколько притупить боль, оставленную вынужденным бегством из Калимекки.
Перед рассветом Эмбастару, Дня Часов, Кейт сидела в темной парниссерии, внимая высокому и сладкому голосу корабельной парниссы, произносившему вслух старинные слова:
— Книга Времен. Третье из пяти священных писаний Иберы гласит: «Не исчисляй своих дней и часов, дабы не пролетели быстро, пока ты считаешь их. Нет, назови их своими друзьями, проси погостить подольше и познаешь долгую жизнь и счастье. Посему мы приветствуем каждую дневную стоянку по имени и с почтением; сразу как друзей, явившихся в дом после долгой разлуки, и как незнакомцев, пришедших к нам ненадолго, чтобы после короткой встречи навсегда расстаться с нами».
Парнисса была в подобающих этому дню белых одеждах, и неяркое пламя свечей, игравшее на облачении, бледной коже и золотистых волосах, делало ее похожей на существо, скорее принадлежащее к миру духов, а не плоти. Корабль поскрипывал на волнах, ритмичные звуки утешали душу. Кейт клонило в сон, однако она помнила долг члена Семьи, требовавший поддерживать иберизм во всех краях и во все времена… а потому сидела при свечах в парниссерии и старалась удержать глаза открытыми.
— Утро приближается… благословенное утро.
Парнисса сделала паузу — Кейт и все присутствующие дружно произнесли:
— Мы чтим стоянки Утра.
— Мы почитаем Сому, — сказала нараспев парнисса. Остальные подхватили:
— Сому, несущего первый луч солнца.
Знакомые слова будоражили Кейт. Служба была для нее одновременно и материнским чревом, и раной… колыбелью, напоминавшей о прошлом, и жестоким осознанием того, что грядущему никогда не быть столь же ясным и теплым. Раньше она сохраняла бы спокойствие. А сейчас ставила свечи за родителей, сестер и братьев, за теток, дядьев и кузенов; молилась о ниспослании успеха всему путешествию, не имея веры в существование разыскиваемого ею предмета. Кейт изо всех сил старалась успокоиться, однако душевный мир все не приходил к ней.
Парнисса проследовала вдоль возвышения в передней части святилища, зажигая свечи.
— Мы почитаем Стуру.
— Стуру, певца утренних песен, очаровательное дитя.
— Мы почитаем Дуэйю.
— Дуэйя, прекрасная дщерь, танцующая перед солнцем до полудня.
Кейт вспомнила, как с дюжину раз сидела в родительской парниссерии и столь же сонным голосом повторяла те же слова, в полудремоте вознося почести богам — в которых на самом деле не верила, как и ее семья, — в утешительном обществе сестер и братьев, занимавших скамью возле нее. Отец поддерживал тишину суровыми взглядами, мать подкупала детей какими-нибудь посулами.
Те же слова, та же интонация, тот же запах свечей — пчелиного воска, надушенного лавандой, только в этом году боль не покидала ее сердце.
— А по пятам утра, — продолжала парнисса, — следуют Дневные стоянки.
— Мы чтим стоянки Дня.
— Мы чтим Мосст.
— Мосст Господина Жары, создателя пламени.
Воспоминание о Семье натолкнуло на мысль об убийцах, Сабирах, особенно об одном из них. Облик Карнея, появившегося в переулке, заставил сердце учащенно забиться, и Кейт вдруг поняла, что вспомнила о нем, не случайно перескакивая с предмета на предмет, но потому, что какая-то часть этого Сабира уже находится здесь.
И ждала. Обрывок соблазнительного сна всплыл в ее памяти и исчез прежде, чем Кейт успела запомнить его, задержавшись, впрочем, достаточно долго, чтобы понять, кто снился ей.
— Мы чтим Нерин.
— Нерин, дарующую долгий свет и ясное зрение.
Поежившись, Кейт попыталась вытеснить этого Сабира из памяти; ей хотелось вернуться мыслями к службе в честь божеств Часов. А вместо этого обнаружила, что может дотянуться до него умом.
Сабир спал. Кейт замерла, стараясь не дышать, и позволила векам закрыться.
Он спал на борту корабля. И находился при этом не столь уж далеко от нее.
Итак, Сабир преследует их.
— Мы чтим Палдин.
— Палдин, соединяющую миры света и тьмы и освещающую мир после захода солнца.
Он преследовал ее на корабле, полном людей; он гнался за ней, как за дичью. За неглубоким сном она улавливала отголоски его решимости поймать ее. Еще Кейт ощущала чувство потери, хотя не могла понять, что именно он утратил. И голод, направленный на нее. Он искал ее даже во сне.
— Почитая время Света, мы чтим и Тьму.
— Мы чтим стоянки Ночи.
— Мы почитаем Дард.
— Дард, начало Тьмы, приветствующую Белую Госпожу.
— Мы чтим Телт.
— Телт, середину Тьмы, соединяющую Белую Госпожу с Красным Охотником.
Белая Госпожа, некогда жившая среди смертных, бежала от Красного Охотника, который начал преследовать ее, когда девушка созрела и сделалась прекрасной… Наконец, ослабевшая, утомленная, она очутилась в незнакомом лесу и забежала в проход между двумя утесами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120