— Как только вымою чашки и все здесь приберу.Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.— Что такое?— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.Дайна опустила руки.— Голубые глаза и светлые волосы?— Верно. Откуда ты узнала?— Мне часто удается угадывать.Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:— Люби меня, Вилли.Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.— Нет, но…— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.Вилли тихо выругался:— Черт побери, нет!— Тогда что же?— Я… о Боже… я не знаю!Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.Она спросила:— Почему ты не выключил свет?— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.Она расхохоталась и сказала:— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.Она улыбнулась и дотронулась до его лица.— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?Вилли притворно возмутился:— Только один!Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.
Позже она прошептала:— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…
Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы. Спросил безразличным тоном:— Какова наша ситуация?Макуиртэр вытащил пухлый блокнот в мягкой кожаной обложке. Раскрыл его.— Вчера в утренних газетах появились сообщения об обнаружении рыбаками лодки и тела девушки. Ее слепую сестру не нашли, и она считается утонувшей. С часа ночи наши люди перекрыли все возможные пути выезда из Панамы, и все силы брошены на поиск. Наготове большая группа боевиков, которая может быть задействована в любой момент. Расходы — восемь тысяч шестьсот сорок долларов, остаток — две тысячи.— У наших людей есть помимо описания девушки описание Гарвина?— Да. Вы по-прежнему думаете, что это был он?— Я знаю. — Габриэль посмотрел на Макуиртэра своими безжизненными глазами. — И Гарвин знает, что это были мы. Наверняка он обнаружил нашу яхту и заметил нас на палубе.Макуиртэр мрачно спросил:— Думаете, он следил за нами?— Скорее всего он оказался там совершенно случайно, — ответил Габриэль, вставая. — Но теперь это уже не имеет никакого значения. Все равно рано или поздно наша встреча должна была произойти.Макуиртэр с любопытством и не без удивления наблюдал за ним. Глубина ненависти Габриэля была такова, что даже в его холодном, расчетливом сознании что-то изменилось. Габриэль никогда не верил в судьбу, но уже не впервые с убежденностью фанатика повторял, что когда-нибудь непременно состоится его ответный матч против Модести Блейз и Гарвина. Это предопределено.Макуиртэр прежде не разделял подобной уверенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94