— Мамзели, слушай мою команду. Где наш друг, которого вы своровали прошлой ночью?
Девицы злобно пощелкивали челюстями, но молчали.
— Похоже, они не хотят говорить, — заметил эльф. — Из мужчин я бы выжал сведения, а тут… Ну и… это самое с ними. Пойдем и разнесем весь этот дамский приют по кирпичику! Начнем с правого крыла, закончим левым!
— Он в хранилище! — заорала вдруг одна из девиц. — Налево и прямо! И будьте вы прокляты, не почитающие священного Стеклянноголового Хартгарта! В конце вашего пути его месть все равно настигнет вас!
— Нас не догонишь, — пробормотал Тимофей, устремляясь следом за Вигалой. — Адью, мамзели…
Они пролетели по пустому коридору и с разбегу вломились в незапертую двухстворчатую дверь.
Там открылась большая зала, опять черная и тускло освещенная. По стенам, задрапированным складчатыми черными тканями, были развешены зеркала. А между ними висели какие-то прозрачные выпуклые диски, за которыми на черном фоне красовались непонятные штуки. Больше всего они напоминали скелетики, оставшиеся непонятно от кого. И формой напоминали, и желтовато-костистым цветом…
А посередке залы шли шеренги прозрачно-льдистых образований, установленных на постаменты. И стоящих ровными рядами.
— Черная Пасть, — сказал вдруг эльф. — Это что, скульптуры?
Тимофей подошел к ближайшему образованию на постаменте. И в самом деле, там возвышался монстр, вполне рядовой по внешности после всех тех уродцев, которых он в бессчетном количестве навидался здесь, в городе магов. Клыкастая пасть разинута в яростном крике, сзади на голове торчит гребень, как у индейца чероки, лапы с когтищами растопырены в стороны, словно чудище кого-то ловит… Сделан монстр был художественно и выразительно. Просто до крайности художественно и выразительно — Тимофею даже показалось, что монстр вот-вот оживет и бросится на него с постамента. Вот только все монстрячье тело было то ли отлито, то ли слеплено неведомой рукой из некоего абсолютно прозрачного материала, и потому в полутемной зале очертания скульптуры за три шага было уже не рассмотреть…
— Точно, скульптуры, — подтвердил он подозрения Вигалы. — И все словно из стекла. Или даже хрусталя.
Эльф, зябко нахохлившись, мрачно произнес:
— Интересно, и почему этот факт рождает во мне только самые худшие предположения?
— Потому что ты не ценишь прекрасное, — жизнерадостно протараторил Тимофей. — А жрицы вот, наоборот, обожают. У них тут целая галерея из литого хрусталя… Так, а где же Леха?
— Иногда мне кажется, что с исчезновением нашего друга ты, Тимофей, решил его заменить буквально во всем, — с отвращением проговорил эльф. — Гм… в том числе и в некоей простоте суждений. Неужели тюк-до так сильно отбивает мозги? Попробуй сам сосчитать дважды два — в городе постоянно исчезают постояльцы, а в хранилище у жриц по странному совпадению обнаруживаются многочисленные стеклянные статуи. Изображающие, насколько я могу видеть, представителей разных рас, но ведь и гостиница, откуда исчезали постояльцы, предназначалась для выходцев из разных миров… И местные жрицы, кстати, молятся не кому-нибудь, а именно Стеклянного-ловому Хартгарту. Не улавливаешь ряд совпадений?
С лица Тимофея медленно сползли все краски. Что, впрочем, в здешней полутьме прошло практически незамеченным. Во всяком случае, он на это надеялся.
— Ты хочешь сказать, что они… что он…
— Дошло-таки, — не слишком любезно заметил эльф. — Думаю, что наш друг Леха стоит где-нибудь в конце этой художественной галереи. В виде скульптуры из литого хрусталя. Так что давай искать, ценитель прекрасного.
Побегав по залу в разных направлениях — статуи стояли перекрещивающимися рядами, в квадратно-гнездовом порядке, как картошка в порядочном поле, и тихо поблескивали в полутьме искрами на изгибах и выступах, — они наконец нашли бедного братка. Леха прозрачной глыбой возвышался на постаменте, разинув рот и вскинув вверх руки. Лицо у него было растерянным донельзя — парня явно захватили врасплох. Тепленьким, сразу же после русалок…
— И что теперь? — горестно поинтересовался Тимофей. — Как мы его спасем? Может, просто разбить — и он… э-э… тут же оживет и все такое?
— Давай мы лучше тебя… э-э… разобьем, — порадовал его предложением Вигала. — А со стеклом этим лучше не торопиться. У меня такое чувство, что в этих статуях еще теплится что-то. Навроде искры жизни… Но теперь, по крайней мере, понятно, почему лучшая ведьма в городе так и не смогла найти Леху — стекло уж слишком прозрачное, даже без пыли…
— Слушай, — заявил Тимофей и слегка подпрыгнул на гладком черном полу — от наплыва идей. — У нас же по-прежнему есть эта Лика Вера! Давай пойдем и поищем это самое… средство от стеклянного!
— Идея, конечно, затертая, — порадовал его эльф. — Но почему бы и нет, собственно? Нашли же мы с этим цветочком этот храм. И не только его… Сейчас пойдем, вот только пароль скажем. Тимофей, ты веришь?
— Верю, — истово отозвался сенсей. — Вот прямо счас пойдем и непременно найдем средство от этого… от стеклянности. Направо или налево?
— К выходу, Тимофей, к выходу…
— А, ну да.
Они двинулись по коридору, побродили по храму. Боевито настроенные дамы по-прежнему отлеживались в холле, что-то беспорядочно выкрикивая в их адрес. Вигала прислушался, покривил рот, поцокал языком.
— Вот это ругаются! Даже эльфам до них далеко. Ну, пойдем отсюда, а то я сейчас в обморок хлопнусь — на меня все эти выражения так действуют, уж так действуют…
— Циник ты, Вигала, — громко проговорил Тимофей. — Нету в тебе снисхождения к слабому полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88