Только пыль взметнулась. Еще стук копыт вдали не смолк, как спустилась на лес тьма. Но Иван с Настей уже были в избушке.
– Бабушка! – Девочка с визгом повисла на шее у древней старушки, которая, увидев гостей, отложила вязание и согнала с колен черного кота. – Бабушка! Ой, как же мы испугались!
– Здравствуй, внученька, – старушка заулыбалась, – чай, соскучилась, милая? Ну давай рассказывай, как там у дедушки, все ли в порядке?
– Ой, бабуль, а что я тебе принесла! – Настя вспомнила, спрыгнула с колен и подняла с пола брошенный ею у порога кузовок. – Это я собирала! Сама!
– Вот ты умница у меня какая! Будет с чем нам чаек попить, а захотим – и вареньица сварим. А это с тобой кто? – Тут старушка так строго посмотрела на Ваню, что у него мурашки побежали по телу.
– А это, бабушка, Ванечка! Мой друг, – гордо заявила девчушка, – он к тебе по делу.
– По делу? Ну, раз по делу, это хорошо. А чего ж ты, добрый молодец, в избу вошел, а молчишь?
– Здрасте! – запоздало выпалил Ваня. – Простите, пожалуйста, я что-то совсем…
– …потерялся, – закончила за него старушка, – ну ничего, друг мой, бывает. А теперь давай все дела свои забудь, утро вечера мудренее. Мы сейчас чайку попьем, почивать пойдем, а завтра и потолкуем.
Чай у Бабы-яги оказался на редкость ароматным и вкусным. Ваня выпил три чашки и смущенно наливал четвертую. Старушка ни о чем не расспрашивала его, зато сама охотно отвечала на вопросы.
– А что, бабушка, правда Настенька говорит, что вы тут… ну… – Иван не мог подобрать слов, – правда, что вы будто бабой Ягой работаете?
– Правда, милок, правда, – старушка вздохнула, – а что? Пенсии маленькие, сам понимаешь, не на производстве всю жизнь работала, без трудовой книжки. Чародейство оно разве стаж дает? То-то и оно… Ну вот, от государства помощи ждать не приходится, вот на старости лет Ягой заделалась. А ты что хотел? Выкручиваемся, как можем, привередничать не приходится. Хорошо еще молоко получаю на кота. За вредность.
– А кот у вас тоже волшебный? – усмехнулся Ваня.
– А то ж! – лениво протянул кот, и Иван от неожиданности уронил почти полную чашку. – Ддругих не держим! Ты бы лучше коту, – тут котяра нахально запрыгнул Ване на колени, – налил сметаны на блюдечко.
– Эх ты, – Баба-яга укоризненно покачала головой, – сирота казанская! А сам-то чего, хворый, что ли?
– А я, может, – кот возмущенно засопел, – я, может, живу в лесу, заботы не вижу никакой! Неужто, – слезливо затянул он, – и позаботиться о сиром да убогом котике некому? Сметаны не нальют, за ушком не почешут!.. Сами пирогами облопались, а от кота уже кожа да кости остались!
Аргумент насчет кожи да костей не прокатил, и кот прекрасно это понял, ибо толщины был непомерной. Но, несмотря на это, явно войдя в роль, кот, обливаясь слезами, сполз с Ваниных колен и, переваливаясь на толстых лапах, пошел обижаться в угол. Баба-яга досадливо хлопнула себя по бедрам, взяла крынку со сметаной и понесла коту.
– На уж! Баловник…
– Не буду, – упирался кот, однако уже облизывался в предвкушении еды.
Посидели немного, выпили еще по одной чашке чая, и Баба-яга стала убирать со стола. Настя помогала ей, Ваня тоже все порывался отнести какие-то тарелки, но его со смехом сажали обратно, говоря, что он гость. Наконец, Баба-яга взяла свечу и велела Насте отвести Ваню в горницу на кровать. Сама она улеглась на печке, и долго еще было слышно ворчание кота, который жаловался на тесноту.
– Он всегда такой, – сообщила Настя Ване, – все говорит, что бабушка ему часть положенного пайка не выдает.
Иван сонно кивал. Был он сыт, долгий день совсем утомил его – даром что спал, все равно глаза закрывались сами собой. И стоило только голове коснуться мягкой подушки, как он провалился в глубокий сон.
Давно и Красно Солнышко, красный всадник, и чуть позже всадник белый, в белоснежных одеждах, промчались прямо перед окнами Бабы-яги, а Ваня все спал да спал. Старушка, посмеиваясь над городским чудаком, как она сама его окрестила, уже, не стесняясь, гремела чашками и тарелками, собирая на стол, а Иван спал как убитый. Наконец Настя не выдержала и одним рывком стащила с него одеяло. Тут же стыдливо взвизгнула и бросилась к бабушке: Иван ночью, мучаясь от нестерпимой жары, снял с себя все. Яга только головой покачала.
Наконец сели за стол. Иван, немного смущенный утренним происшествием, все больше помалкивал. Настя краснела, но беспрестанно болтала, спрашивала о жизни за лесом, рассказывала о своем житье-бытье. С изумлением узнал Ваня, что лес это заповедный, и птицы, и звери стараются обходить его стороной. А уж если кто решит остаться да поселиться здесь – волей-неволей должен принять здешние нравы да обычаи. Стоял Горе-лес прямо посреди двух земель – Ваниного родного края и страны удивительной, неведомой, до которой и на самолучшем коне не доскакать, на орле не долететь, по морю на корабле не доплыть. Что за страна, что за земля – этого Иван так и не понял, единственное узнал достоверно, что не случайно он тут оказался, потому как не было здесь места незваным гостям. И раз уж послали ему Проводника, пусть и самого дурного из всех, кто был, значит, и в самом деле ждали Ваню. А вот зачем ждали, ни Баба-яга, ни Настя не знали.
Горе-лес был слишком далеко от всех мирских событий, жизнь текла здесь размеренно; единственное, чем занимались местные жители, – хранили свой покой и покой обеих земель. Такой приграничный край был выгоден обеим сторонам, и они щедро платили тем, кто стоял на страже порядка. Бабу-ягу, в то время еще бабу Маню, нашли не случайно, подсобила сестра, которая оказалась здесь еще давным-давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110