приметила двух незнакомцев, трех царских кобылиц и довольно хмыкнула:
– Ишь ты! Никак поймали?
– Поймали, – радостно подбежал к ней Максюта, – еще как поймали! А ты, знать, и есть Громовеста?
– Она самая, – ответствовала волчица, – а ты кто?
– Так Максюта же! – всплеснул руками он. – Никак Ванька тебе про меня не рассказал?
– Рассказал, рассказал, – успокоила его Веста, – как не рассказать! А ежели ты Максюта, то это, поди, Велеба?
Будиволн, рассказывающий душещипательную историю про поход к Северному морю, запнулся на полуслове и уставился на волчицу:
– Это еще кто?
– Это я. Веста, – представилась она, – верная спутница Иванушки.
– Эге, – обрадовался старик, рассчитывающий встретить, пусть и такой, но даме благодарного слушателя, – а знавала ли ты Дедилу, хозяина Семиречья? Была у него в заводе лошадка, славная лошадка, да только, вишь, спортил кто…
Веста изумленно взглянула на Ваню, увидела, что и он, и Максюта давятся от смеха, и демонстративно подошла к Велебе.
– Слыхала, дедушка. И что же с ним сталось?
Будиволн просиял и, прокашлявшись, не спеша начал рассказывать.
Максюта же подхватил Ваню под руку и тихонько повел с площади.
– Куда мы идем? – поинтересовался тот, уже отойдя довольно далеко, – я-то здесь ничего не знаю.
– Есть тут одно местечко, – возбужденно заговорил Максюта, – там и посидим, и поговорим спокойно. А эти, – он махнул рукой в сторону площади, – еще, поди, долго не уймутся. Я-то старика знаю, у него этих баек в запасе больше, чем звезд на небе.
Ваня усмехнулся и посмотрел вверх. Звезды, необычайно крупные, очень яркие, поблескивали, мерцали, лили на землю неровный свет. Ветер с упорством гонял по небу облака, стараясь закрыть рогатый месяц, но тот, будто назло ветру, все время выплывал из-за темной завесы. Было довольно прохладно, в домах горели огни, где-то протяжно выла собака. Максюта свернул в темный переулок и уверенно зашагал вперед.
– Это здесь, за углом, – сообщил он Ване, почему-то перейдя на шепот, – почти пришли.
И, повернув еще раз, Максюта буквально втолкнул Ивана в какое-то крохотное помещение.
– Эй, хозяин! – заорал он таким страшным басом, что перепугал Ваню до смерти. – Гости пришли!
Раздались шаркающие шаги, кто-то закашлялся.
– Кого еще принесло на ночь глядя? – раздался недружелюбный голос. – Чего надобно?
– Свои, – так же громко прокричал Максюта, – давай, старик, все что положено!
– Ты чего так орешь? – шепотом спросил Ваня. – Ночь на дворе, еще разбудим кого, тебя, чай, во всей округе слышно!
– Так он глухой, – так же шепотом ответил Максюта, – а что побудим – не велика беда!
– А если… – начал Иван, но не договорил, потому что кто-то ухватил его за бока.
Ваня взвизгнул, Максюта заехал по кому-то рукой. С пола раздалось сдавленное рычание, зажегся тусклый огонек лучины, и в его свете Иван разглядел средних размеров медведя, который силился встать, но никак не мог этого сделать, потому как у него на спине стояла могучая нога Максюты.
– А, медведика моего, ироды, обидели? – ворчливо проговорил старик, зажигая лучиной свечи. – Живую тварь эвон как умучили!
– Ты, дед, – строго закричал Максюта старику на ухо, – своего зверя-то уйми, не ровен час, брата Иванко зашибет!
– Да какой же это зверь, – всплеснул руками старик, – это ж дитя невинное!
– Дитя не дитя, а кости ломит – будь здоров!
Ваня, краем уха слушая перебранку Максюты со стариком, стал потихоньку осматриваться. Две свечи на окне комнатушки горели неровно, больше коптили, но и их света было достаточно для того, чтобы все кругом увидеть. Потолок был так низок, что Ваня боялся задеть его головой. Всюду висели на больших крючьях мешки с какими-то травами, пол был устелен соломой, поверх которой лежало несколько полосатых ковриков. К стене притулился небольшой стол из гладко струганных досок, ничем не застеленный, на нем стоял большой медный самовар и несколько глиняных кружек. Больше ничего примечательного не было, если не считать того же медведя, который отполз к порогу и сейчас сидел там, опасливо посматривая на Максюту. Сам старик был маленьким и сморщенным, лицо, все в мелких морщинах, напоминало печеное яблочко, темные глаза глубоко запали и часто мигали. На старике был надет какой-то странный кафтан, весь заплатанный, но чистый, вместо кушака тощий живот старика обхватывала тонкая веревка с концами, вымазанными в смоле.
Максюта, все еще ругая хозяина, усадил Ваню за стол. Старик посмотрел на них и, махнув рукой, скрылся за маленькой дверью, которую Иван сразу и не приметил.
– И зачем мы сюда пришли?
– Выпить, – честно признался Максюта, – ну, не только, выпить, конечно, но и выпить тоже.
– Я не буду, – наотрез отказался Ваня, – мне Веста не велела.
– Как это не будешь, – огорчился Максюта, – как это не будешь, если мы уже пришли? Нет уж, ты это брось!
– Ну, подумаю, – улыбнулся Иван, твердо решив не пить, – ты лучше говори, почему именно сюда и что это за старик такой?
– Обыкновенный старик, – пожал плечами Максюта, – знахарь. А привел я тебя сюда для того, Иванко, чтобы ты его чудодейственного зелья выпил да дух свой укрепил.
– Какого такого зелья? – насторожился Ваня – Ежели ты думаешь, что я…
– Ничего я не думаю, брат. Да только вижу, что силушки у тебя маловато будет, боюсь, не одолеть, не справиться тебе со всеми горестями да заботами, что впереди ждут. Веста твоя, конечно, хороша, да, как говорится, надеяться-то надейся, да сам не плошай. Ты, поди, думаешь, что я отроду такой дюжий да сильный? Э нет, брат, где бы я был да кто бы я был, если бы не испил стариковского винца!
– Да что же это за зелье такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110